Третья смена

Несколько окон солдатского общежития выходило на территорию вертолетного завода. Обитатели этих комнат считались неудачниками – смотреть на унылые серые корпуса в редкие минуты отдыха было гораздо скучнее, чем на проспект Октября, где ездил транспорт и даже временами прогуливались красивые девушки. Однако в эту ночь неудачники разом превратились в героев – ведь именно они заметили надвигающуюся опасность, о которой потом десятилетиями – шепотом, в глубочайшей тайне – рассказывали новичкам-новобранцам. О том, как двое рабочих, закинув веревку и чудом зацепив ее за колючую проволоку, лезли на стену. Как страшно они орали. Как один из них не удержался – видимо, из-за свежей раны на плече – и упал на землю, как раз под ноги толпе ходячих мертвецов.

Как они рвали его, еще живого, на клочки, и с хрустом, от которого кровь стынет в жилах, выворачивались кости из суставов. Как висящий на стене парень скулил и в ужасе орал: «Ну, стреляйте, стреляйте же, сволочи!!!»

Потом трупов стали расстреливать, но им это было – как мертвому припарка. Они просто стояли под стеной, раскачивались вонючей серой многорукой массой и хрипели. Весь личный состав части смотрел на них из окон, дежурные офицеры стреляли, мертвяки не уходили, а парень – висел.

Позже, уже ближе к утру, к стене подвезли баки с горючим, вытянули их наверх и вылили соляру на мертвецов. И подожгли. Трупы горели молча, изредка один за другим оседая на землю грудами обожженного тряпья.

Потом дежурных офицеров вызвали в штаб, а самые бравые солдаты вылезли из окон и помогли рабочему-«висюну» взобраться на стену. Отхлестали его по щекам, проводили до проходной, представили запившим и не ушедшим в город до комендантского часа родственником – и скатертью дорожка. Уж больно у парня вид был жалкий – губы дрожат, всего передергивает – с головы до ног – и приговаривает только: «Домой пустите!» А больше ни слова из него не вытянешь.

Часов в семь утра весь личный состав РАУ на учения отправили – за город. И держали там месяца полтора, все мозги марш-бросками промыли и нарядами вне очереди заглянцевали. Иной солдат к концу учений родную маму толком не помнил – не то что каких-то там мертвецов. Которые, может, ему и вовсе привиделись.