Третья сторона

Мисс Сьюзен до крайности была огорчена обделенностью младшей кузины, и потому язвительный выпад Эми прошел, по счастью, незамеченным.

— Значит, ты коротала время в пустом ожидании? — сокрушенно покачала головой мисс Сьюзен.

Краска на щеках мисс Эми неразличимо сливалась с темнотой.

— Он явился, как я уже сказала тебе, сегодня утром!

— Что ж, лучше поздно, чем никогда! — С этими словами мисс Сьюзен поднялась с кресла.

Мисс Эми недвижно продолжала сидеть.

— Выходит, все твои странности объясняются только тем, что ты считала, будто имеешь основания для ревности?

— Для ревности?! — Бедная Сьюзен встрепенулась от возмущения. Голос ее зазвенел так, что Эми тут же вскочила на ноги: минуту-другую они стояли в сумеречной полутьме лицом к лицу, как настоящие соперницы. Младшая из кузин успела, к счастью, опомниться и осознать всю несообразность возникшего конфликта.

— Ну а теперь-то с какой стати нам ссориться? — мягко проговорила мисс Эми.

Притихшая Сьюзен пробормотала:

— Да-да, это просто ужасно…

— Мы с тобой словно родные сестры, — настаивала мисс Эми.

— Наверное, так оно и есть, — согласилась мисс Сьюзен, но, не удержавшись на высоте самоотвержения, подпустила напоследок шпильку: — Говорят, если женщины ссорятся, то, как правило, из-за мужчины.

Эми не возражала, но внесла существенное уточнение:

— Если это настоящий мужчина — возможно.

— А разве ты не считаешь…

— Нет! — отрубила Эми и вышла из гостиной, словно не желая замечать растерянности мисс Сьюзен, а ведь та надеялась — увы, тщетно! — на какой-то иной ответ. Ситуация, таким образом, прояснилась; характер привилегий был прочно закреплен за каждой из кузин, хотя и нельзя было с полной уверенностью заявить, не заставил ли дрогнуть чашу весов в пользу мисс Эми ее категорический отказ даже косвенно затрагивать стержневой для их теперешней жизни вопрос. Тем самым мисс Эми как бы не допускала и тени сомнения в том, что разбирается в мужской природе куда основательней.