Третья стража

Глава 18 Остров

– Твоя Тори – сплошное очарование, – сказала Сигне Хейгер, любуясь, как подруга Глеба купает в речной заводи коней. – Грациозна, как танагрская статуэтка!

На Земле Сигне была дизайнером одежды в Копенгагене и толк в красоте и грации понимала. В Новый Мир ее переселили восемь лет назад – она пыталась повеситься после гибели дочери и внучки. Здесь Сигне успокоилась и вроде бы смирилась со своей потерей. Глеб не дал бы ей и сорока пяти – люди на острове выглядели моложе своего возраста и определенно жили дольше. Сигне не являлась исключением – на самом деле ей давно стукнуло пятьдесят.

Та, Что Ловит Облака Руками, облаченная в купальник, сидела на спине Угля и терла щеткой его шею. Серый крутился рядом, фыркал, толкал ее под локоть, требуя своей порции ласки. Тори, изогнувшись в талии, потрепала его ухо, провела ладонью по гриве, пропустив между пальцами шелковистые пряди.

– Бездна изящества! – восхитилась Сигне. – Она танцует?

– Никогда не видел, – произнес Глеб. – Хотя ночью… гмм… но это пляски совсем из другой оперы. – Он слегка покраснел и торопливо добавил: – Вообще-то ее соплеменники очень музыкальны и не чужды искусству. У меня есть ученик, которого зовут Кер Дартах – Тот, Кто Танцует. Большой искусник, должен заметить! А имя другого ученика – Тот, Кто Вырезал Свирель.

– Какая прелесть! – Сигне всплеснула руками. Она была очень эмоциональна – скорее француженка, чем датчанка. – Я не знала, что ты обзавелся учениками у Людей Кольца… Одни парни? Или девушки тоже имеются?

– Конечно. Ее зовут Та, Кто Смотрит в Озеро.

– Тоже чудесное имя, но немного странное. Почему ее так назвали?

– Я спрашивал у ее прежнего наставника. Не знаю, правда ли, но он утверждает, что в детстве она не упускала случая собой полюбоваться – в воде или в зеркале из бронзы, какие делают керам Кузнецы. Она очень красивая девушка, светловолосая и сероглазая. Скандинавский тип, как и ты.

Лицо Сигне Хейгер вдруг омрачилось. Вздохнув, она промолвила:

– Моя Кристина тоже была такой… Кристина и малышка Агнес. Проснувшись, она обнимала меня, прижималась губами к щеке, и мне казалось, что утро никогда не кончится…

Глеб осторожно коснулся ее плеча.

– Хочешь поговорить об этом, Сигне?

– Нет. Бог дает, Бог берет…

Они говорили на смеси английского, французского и русского – эти три языка пользовались на острове особой популярностью. Прежде всего русский, так как россиян, украинцев и белорусов было здесь не меньше половины. Поэт Черемисов, сосед Глеба и Сигне по Трем Дубам, объяснял это бедственной ситуацией после распада СССР. Масса толкового народа: инженеры, живописцы, музыканты, ученые и остальные «доценты с кандидатами», как пел когда-то Высоцкий, – в очередной раз осталась не при делах; они вешались, топились, пили по-черному, прыгали из окон, а те, кто не имел склонности к суициду, мечтали куда-нибудь уехать. Желательно не в Штаты, Канаду или Европу, где будут они нищими изгоями, а в сказочный благословенный край, приготовленный Господом для чудаков, диссидентов, юродивых и прочих божьих людей. Все это были, конечно, пустые мечтания, но кое для кого они превратились в реальность. По словам Черемисова, остров уже семь десятилетий служил прибежищем для оскорбленных и униженных, хотя обитали тут и другие личности, большей частью из породы непризнанных гениев.

Тори закончила с лошадьми и вышла на песчаный берег – стройная темноглазая нимфа в голубом купальнике. Сигне Хейгер, склонив голову к плечу, оглядела ее.

– Тебе, моя дорогая, не купальник нужен, а бикини. Съездим в Щель, я закажу. Еще шорты, кофточки, юбки и десяток платьев. Ты теперь цивилизованная женщина и должна одеваться по-человечески.

Тори улыбнулась краешком губ.

– Да, наставница. В доме такой огромный шкаф… Поместится не один десяток платьев.

Что бы Сигне ни сказала, Тори слушала ее очень внимательно – по традиции, учителя у керов пользовались большим уважением. Сигне и правда была ее наставницей во всем, что касалось женских тайн и секретов, от посудомоечной машины до нижнего белья. Глеб подозревал, что их поселили в Трех Дубах не потому лишь, что тут нашелся свободный дом, а с целью адаптации и для взаимной пользы: здесь жила Сигне Хейгер, тоскующая по дочери и внучке, и здесь обитал Черемисов, интеллектуал и старожил Нового Мира, его живая энциклопедия. Кроме того, рядом находились еще пять или шесть хуторов и до Щели, островной столицы, было километров тридцать или чуть больше. Любой, кто нуждался в совете врача, мог добраться до Глеба пешком, в повозке или на велосипеде.