Третья террористическая

На самом деле он с Кавказа не вылезал, где знакомился с «местными условиями». Случалось, что и с автоматом в руках. Игрой здесь действительно не пахло, потому что чуть не каждый день военными транспортами в Россию уходили партии «двухсотых» и «трехсотых», а в сводках фигурировала сожженная бронетехника и сбитые «борты». Шла нормальная, с «переменным успехом» война, которую, как считал Сергей, нельзя было выиграть с помощью полковой артиллерии и фронтовой авиации. Бомбы против партизан бесполезны, как винтовка против расплодившихся на кухне тараканов — в парочку попасть можно, но остальные все равно разбегутся и забьются в щели. С партизанами можно воевать, только наплевав на женевские конвенции, их же — партизанскими методами.

Нужно ставить засады на караванных тропах, минировать леса, выселять и сжигать «приграничные» деревни, лишая боевиков баз снабжения, выявлять среди мирного населения пособников, брать заложников… В общем, вести обычную контрпартизанскую войну, стратегию и тактику которой отработали еще немцы, вначале тоже пытавшиеся воевать с партизанами с помощью войсковых соединений и авиации, а потом малочисленными, но мобильными силами «альпийских стрелков» и зондеркоманд, которые, проводя в жизнь «тактику выжженной земли», окружали леса широкими полосами спаленных дотла деревень и хуторов. После чего партизанам оставалось лишь выйти из леса или умереть с голода.

И здесь, в Чечне, нужно было действовать так же! Но, видно, у командования на этот счет было другое мнение. Жаль, они его не спросили…

Когда однажды Сергей прибыл из очередной командировки, минуя дом, сразу в госпиталь Бурденко, его жена заподозрила неладное. Но он объяснил ей, что получил ранение на охоте, по неосторожности выстрелив себе в ногу.

Она поверила. Женщины всегда верят в то, во что хотят верить. Во что им выгодно верить.

Подлечившись, Сергей вновь отправился в командировку «шинели пересчитывать». На этот раз он работал под прикрытием корочек корреспондента газеты «Красная звезда», присматриваясь к жизни чеченцев, разбираясь, какую деревню какой тейп держит и с каким тейпом враждует, зубря чеченский язык, чтобы понять, когда рядом с ним скажут — «давай его сейчас зарежем…» или «ты зайди слева, а я сзади…». Для разведчика изучение языков не блажь, а в прямом смысле жизненная необходимость.

К чему его готовят, он еще не знал — но догадывался. Догадывался, что ему предстоит «заброска в глубокой тыл противника».

Так и оказалось…

Задание было самым что ни на есть типовым, по разработанному и утвержденному еще во времена СМЕРШа сценарию — дезертировать с поля боя, перебежать на сторону противника, покаяться, смыть свою вину кровью, втереться в доверие, выслужиться, после чего выйти на контакт с Центром, доложив о готовности выполнить любое задание Родины.

Втереться — ладно, хоть даже без мыла, а вот смывать отсутствующую вину кровью — как-то напрягало. Жаль было использовать свою кровушку в качестве моющего средства. Но отступать было поздно. Отказавшись от выполнения задания, он должен был уйти из армии, сдать ключи от квартиры и в двадцать четыре часа освободить от своего присутствия столицу нашей Родины. И что дальше?.. Пойти трудиться на завод или на стройку? Только кто его туда возьмет без специальности? Остается охранная фирма, или, говоря простым языком, — «крыша», где, между прочим, тоже постреливают.

Нет, уж лучше на передовую.

Тем более что начфин наобещал ему «с три короба» боевых надбавок, коэффициентов и премий. А вышестоящий начальник намекнул на внеочередное звание и разрешил «подрабатывать» на той стороне, получая доллары за головы русских солдат и подбитую бронетехнику.

У «чехов» расценки были даже выше, чем у начфина, так что на круг выходило неплохо.

— Только ты смотри, не перерабатывай — знай меру!..

Сергею придумали легенду, выправили документы на имя Степана Емельянова, русского, уроженца села Разливы Костромской области, который, подписав в военкомате контракт, был отправлен в Чечню.

— На ту сторону пойдешь легальным порядком, без подстраховки. С полгода посмотришь, что да как, а потом…

До «потом» он отслужил почти четыре месяца, на «общих основаниях» участвуя в зачистках, разминированиях и сопровождении колонн, вживаясь в свой новый образ. А когда втянулся, когда врос в шкуру Степки Емельянова настолько, что перестал напрягаться, слыша свое настоящее имя, пошел «через нейтралку» — «накушался» в компании какого-то случайного подполковника водки, раззадорил его, сцепился из-за пустяка, начистил ему рожу и, прихватив автомат, подался в бега, чтобы избежать суда трибунала.

Загремевший в госпиталь подполковник знать не знал и ведать не ведал, ради чего его вначале задарма водкой поили, а потом скулу на сторону своротили, вконец испортив послужной список.