Третья тропа

Мальчишки неохотно обступили машину и начали принимать сверху и лениво сваливать в кучу тюки, рюкзаки и свертки. Получилось так, что почти все юные дзержинцы, командиры отделений и командир взвода Славка Мощагин оказались наверху в кузове. Остальные были внизу, а Богдан и сектант Забудкин даже не подошли к машине. Забудкин присел на старый пенек и, раскачиваясь всем туловищем взад-вперед, безучастно смотрел на разгрузку. Богдан зорко следил за работавшими в кузове мальчишками и, когда Славка Мощагин поднял ярко-оранжевый рюкзак, заторопился к машине.

— Осторожней! Осторожней!

Он протянул руки, чтобы принять свой рюкзак, но в это время Сергей Лагутин нарочно оттеснил наверху Славку и вкатил на борт тяжелый брезентовый рулон.

— Держи!

Рулон был длинный. Одним концом он навис над Гришкой Распутей, а другой приходился как раз на Богдана.

— Держи! — повторил Сергей, отняв от рулона руки.

— Это не мое, — Богдан схватил за плечо малорослого мальчишку из четверки Шурупа и подставил вместо себя под рулон, который уже переваливался через борт.

Щупленький мальчишка испуганно вскинул руки. Распутя проворчал что-то неодобрительное и успел подставить плечо под середину падающего рулона. Вся тяжесть досталась ему. Чуть подогнулись в коленях длинные ноги. Распутя шлепнул по затылку своего малосильного помощника, заставил его выйти из-под рулона и один потащил груз к куче вещей.

Сергей Лагутин показал Богдану кулак, а Богдан будто и не заметил этого жеста-спокойно дождался, когда Славка Мощагин опустит ярко-оранжевый рюкзак за борт машины, и подхватил его.

Сбросив с плеча рулон, Распутя возвращался к машине не прямиком, а с заходом к тому месту на просеке, где вырос сморчок. Гриба уже не было. Вместо коричневого колпачка в траве виднелось что-то влажное, бесформенное — чья-то нога уже успела наступить на него.

— Кто? — на всю просеку рявкнул Распутя. — Кто раздавил? — И без того сутулый, он еще больше пригнулся, словно готовился прыгнуть на мальчишек, притихших от его окрика. — Узнаю — убью!

Богдан скривил губы:

— Чокнутый!

Остальные ребята заторопились. Разгрузка ускорилась. Каждый старался быть очень занятым, чтобы не выделяться. Кто знает, что придет в голову этому верзиле!

К Распуте подошел сержант Кульбеда.

— Чего разбушевался?

— Узнаю — убью! — потише повторил Гришка.

Рябое лицо сержанта расплылось в широчайшей улыбке и стало совсем круглым, как блин.

— Хочешь, тайну открою! — Он забавно скособочился и снизу заглянул в глаза Распуте. — Ты мышонка в жизни пальцем не тронул… И не тронешь!

Распутя дернул головой, будто получил неожиданный подзатыльник, и ошалело уставился на сержанта.

— П-почему?

— Большой ты очень — потому. И жалостливый. За гриб вон заступился… А разве ж ему уцелеть тут? Здесь, считай, — главная улица нашего взвода. На ней и пню не выстоять… Так что зла на ребят не держи — не летать же им по воздуху.

От этих простых слов Распутя обмяк и, что-то бубня себе под нос, зашагал к толстой ели. Улегся в развилке двух нагретых солнцем корней.

Проводив его взглядом и ничего больше не сказав, Кульбеда направился к Забудкину. Тот по-прежнему сидел на пеньке и раскачивался как заведенный.

— Болит? — участливо спросил сержант, хотя был уверен, что мальчишка здоров.

— Боли-ит! — отозвался Забудкин.

— А точнее?

— Ой как болит! — уточнил Забудкин.

— А еще точнее — зубы, голова?

— Все!

— Ну посиди, покачайся, — разрешил сержант. — Авось и полегчает.

Разгрузка вещей заканчивалась. Водитель облегченно вздохнул, закурил и пальцем поманил к себе сержанта.

— Ну и народец подобрался!.. Тебя-то за что сюда упрятали?..

— Сам согласился, — просто ответил Кульбеда и попросил: — Ты бы бросил сигарету, чтоб их не соблазнять. У меня вон горло аж опухло, а держусь — нельзя при них, негоже.

— Дурак ты, что ли? — без обиды, с искренним удивлением воскликнул водитель, но сигарету притушил и ладонью развеял табачный дымок. — Бывай!.. Смотри, чтоб не прирезали!.. Я с двумя своими не слажу, а он…

— А чего? — Кульбеда пожал плечами. — Ребята как ребята.

— Ну-ну! — Водитель включил мотор. — Бывай!

Взвод сержанта Кульбеды разгрузился последним. Когда машина уехала, от штабной поляны долетел громкий призыв горниста. «Бери ложку, бери хлеб! — аппетитно пела труба. — Собирайся на обед!..»

Славка Мощагин подбежал к сержанту.

— Строить ребят или так поведем?

Кульбеда видел: Славке очень не хотелось строить взвод, и не потому, что он предпочел бы толпой вести мальчишек в столовую, просто он не знал, как подать команду, и стеснялся показать свое неумение.

— Я думаю, лучше построить, а то капитан Дробовой беда как строгий! — Сержант произнес это так, точно и сам еще не окончательно решил, как поступить лучше. — Построй, пожалуй. Прикажи командирам отделений.

— Ладно. Сейчас. — Славка набрал полную грудь воздуха, но никакой команды не подал, а отбежал от Кульбеды, захлопал в ладоши, привлекая к себе внимание, и совсем по-школь-ному закричал: — Ребята!.. Командиры, постройте всех на обед!.. Только чтоб по отделениям вышло: сначала первое, за ним второе и так далее… Поняли?