Третья версия

— Ага, понятно, — кивнул Сорокин. — Значит, так... Образование среднее музыкальное, у нас трубит четвер­тый год. Всего себя отдает работе, не жалея личного времени. Сколотил вполне приличную джаз-банду.

— С деловыми качествами полная ясность. А как с моральными устоями?

— То есть вы имеете в виду это? — Директор опро­кинул в рот воображаемую рюмашку.

— И это тоже, — подтвердил капитан.

— На работе не замечал. Ни пьянок, ни гулянок. С этой стороны претензий нет. Но одна слабинка все же имеется.

— Именно?

— Питает слабость к слабому полу.

— Вот как? — Мороз повернулся к Белухину. — Коля, заткни уши — тебе еще рано такое слышать. Кон­кретно?

— Есть тут методист Ирина Пухова. Завлекательная, скажу вам, женщинка. Ну, и не только она... — Сорокин сделал многозначительную паузу. Мороз терпеливо слу­шал, надеясь выудить полезную для дела информа­цию. — Алик наш — такой ходок, что ты! Не пропускает и совсем молоденьких. Например, его видели в обществе некоей Танечки, восемнадцати лет. Каково?.. Алику-то, шалунишке, — вдвое больше! Но самое пи­кантное состоит в том, что эта Танечка — дочь подруги нашей методистки, за которой одновременно и с успе­хом ухлестывает Крутов.

— Стойте, стойте, — в шутливом ужасе поднял руки Мороз, — Что-то очень сложно получается. Дочь под­руги методистки...

— Но это же так просто, — осклабился Сорокин. — У Ирины есть подруга, а у подруги — дочь. И наш доб­лестный юбколюб Крутов пасется и тут, и там. Знаете: ласковое теля двух маток сосет...

Директор, кажется, всерьез гордился необыкновен­ными способностями своего подчиненного по части по­корения женских сердец.

— Понятно, — с облегчением перевел дух капитан.— Ладно, особого криминала я тут не вижу. Если здоровье позволяет, пускай тешится, это его личное дело. Ска­жите, а с фарцовщиками Крутов не связан?

— Н-не знаю... нет... навряд ли, — опасливо мямлил директор. — А почему вы спрашиваете?

— Потому, уважаемый товарищ Сорокин, что фар­цовщик легко становится валютчиком. А в сумке, при­надлежащей вашему работнику Крутову, найдено около ста тысяч рублей.

Директор на минуту потерял дар речи.

— С-сто тысяч?.. Я не ослышался?

— Да, да! Если точнее — девяносто шесть. Вы мо­жете пригласить Крутова сюда?

— Да-да, конечно! Я сейчас же позвоню дежурной. И директор плохо повинующимися пальцами стал кру­тить телефонный диск.

Разговор в репетиционной продолжался, но уже то­ном ниже. После истерического выплеска чувств Ирина разразилась слезами и... успокоилась. Она подошла к сидящему у рояля Крутову, положила руки ему на плечи.

— Алик, что у тебя было в воскресенье? Ты поссо­рился с Полиной?

— А, что говорить! — отмахнулся Олег. — Эта гру­бая вульгарная баба закатила форменный скандал. Та­кую кричалку устроила...

— А ты?.. А ты?.. — не смея вымолвить смутной догадки, повторяла Ирина.

— А что я?.. Я... я... Встал. И ушел. Даже дверью не хлопнул. А стоило...

Пухова прижала к лицу ладони.

— И после этого Полина исчезла. Да?

Ирина замолчала, с тоскливым страхом глядя на Олега. Не выдержав томительной паузы, Крутов спро­сил испуганно-приглушенным шепотом:

— Ну, а при чем тут я? Я-то тут при чем? В комнату заглянула дежурная.

— Олег Аркадьевич! Срочно к директору! — И скры­лась.

Ирина обвила его шею руками.

— Алик, родной мой, что ты натворил? Что же теперь будет?

Крутов вскочил и стал лихорадочно натягивать плащ. Потом бросился к дверям.

— Алик, куда ты? Олег обернулся.

— Спросят, где — ты ничего не знаешь!

У выхода его встретил курсант Белухин — сама уч­тивость и любезность.

— Товарищ Крутов? Олег Аркадьевич? Вы, должно быть, заблудились. Или ошиблись дверью. Кабинет ди­ректора — на втором этаже. Там вас ждет капитан Мороз.

Крутов зыркнул затравленным взглядом и поплелся к лестнице, ведущей наверх. Где-то на середине его до­гнала Ирина. Припав к плечу, горячо зашептала:

— Алик, милый, обещаю — я дождусь тебя. Сколько надо, столько и буду ждать. Ты только не бросай меня, ладно? Я так боюсь одиночества. — И заплакала.

Олег судорожно гладил ее волосы, целовал мокрое от слез лицо.

— Ну, что ты, что ты, Иришка? Успокойся! Все выяс­нится...

Директор встретил Крутова растерянно-боязливой улыбкой.

— Олег Аркадьевич, дорогой, с вами хочет побесе­довать капитан Мороз. Из ОБХСС почему-то... Думаю, здесь какое-то недоразумение. Я вам больше не ну­жен? — обратился к Морозу.

— Спасибо. Когда мы кончим, я позвоню дежурной. Капитан пригласил Крутова сесть, спросил напря­мик:

— Прежде всего, Олег Аркадьевич, мне хотелось бы уточнить: где вы были в июне тысяча девятьсот вось­мидесятого года?

Крутов помолчал, вспоминая.

— Столько лет прошло, разве упомнишь... Впрочем, извольте! В восьмидесятом, летом, месяца не помню, я вместе с ансамблем был в Ярославле, мы там высту­пали на конкурсе вокально-инструментальных ансамб­лей. Заняли четвертое место.

— Из Ярославля возвращались самолетом?

— Естественно. Вот только месяц из головы выско­чил.

— Я напомню. Вы прибыли оттуда во вторник, сем­надцатого июня, в двенадцать часов тридцать минут.

— И чем же знаменательна эта дата? — искренне удивился Крутов.