Третья военная зима. Часть 2

Когда в Петергоф вошли наши части, немцы его уже оставили. Только один пьяный немец спал под роялем в землянке. Об этом со слов очевидца написал в дневниковых записях писатель Павел Лукницкий, побывавший в городе 22 января 1944 года. «Так вот он каков сейчас – город, о котором мы тосковали два с половиной года!

Ни одного целого дома. Красная улица – только окаймленные заминированным снегом да изломанным хламом развалины домов. Взорванный мост. Разбитая гостиница. Ограда Верхнего парка – лишь каменные столбы. Большой дворец – руины, у руин разбитая бронемашина… Прудов нет – одни котлованы. В Верхнем парке нет ни Нептуна, ни других скульптур. Ворота к Красной улице взорваны и развалены».

Руины Петергофа

Повсюду мины. «Очень много хлопот доставил нам «страшный», как мы его называли тогда, овраг, который был расположен в нейтральной полосе» – вспоминал сапер А. Кузьмин: «Его разминировали девушки. Стоя на коленях, они проверяли каждый сантиметр западного склона, на котором говорят, было больше взрывчатки, чем земли».

После освобождения Петергофа 78 % жилищной площади оказалась разрушенной. Взорваны водонапорная станция и водокачка, разрушена канализация и электросеть.

Картину ужасающих разрушений дворцов и парков Петергофа одной из первых увидела М. А. Тихомирова, послевоенный главный хранитель музея. В письме к матери в эвакуацию она писала: «19 января взят Петергоф. Первый раз была там только 31 января. Родная, это до того кошмарно, что не найти слов. Большой дворец – руина без полов, потолков, крыши, без церкви и корпуса под гербом. От Марли – дымящиеся развалины, Монплезир превращен в дот, полуразрушен, изуродован, парки почти уничтожены. От этого даже плакать нельзя, просто каменеешь».

М. А. Тихомирова у изъятых из захоронений статуй каскада Шахматная гора, 1944 г.