Третья жена хозяина песков

— Так-так-так… восемнадцать лет, рост… вес… шрамы… ребенок. От кого?

Торговец пожал плечами.

— Никто не выяснял.

— Вот как… — протянул Берес. — Один серебряный! И это мое последнее предложение! По рукам?

Торговец сник. И, причитая, что такая продажа его непременно разорит, а жены и дети пойдут побираться и умрут от голода, подписал и передал купчую сотнику.

Актаур достал из кошеля серебрушку и протянул Бересу. Тот подкинул ее, поймал, посмотрел что выпало — султан или цифра, и отдал торговцу.

— Я никак не возьму в толк, друг мой Аль-Танин, зачем тебе это страшилище, да еще с ребенком, когда вокруг столько первоклассного товара?

Актаур не ответил. Его гораздо больше интересовало, как такая женщина появилась на рынке вообще. Она должна быть его, и только его!

Глава 2

Все книги про попаданцев, а особенно попаданок — обман.

Это я вам могу сказать точно.

Ведь я одна из них.

Никакого сказочного принца или мага, который влюбится и женится прямо в день попадания, никакого собственного замка, из которого нужно сбежать или, наоборот, который нужно привести в порядок, а потом оборонять, да даже мудрого наставника-ректора-академии, который расскажет про новый мир, мне не досталось.

Первый раз я проснулась от того, что рядом что-то тонко запищало: "Уа-уа…" Совсем крошечный, похоже новорожденный, младенец лежал в шарфе, повязанном поперек моей груди. Я как-то на автомате повернулась, и малыш присосался к моей груди.

Бред какой-то. У меня же нет детей. И я совершенно точно не была беременна!

Сначала я и не сообразила в чем дело. Ночь, холод, дерюга вместо кровати и одеяла и сопящий мужик рядом.

Я огляделась вокруг. Если меня опоили и похитили, то надо вызывать полицию. Вот только ни мобилки, ни моей одежды, ни даже сколько-нибудь нормальных для начала двадцатых годов двадцать первого века предметов обстановки вокруг не было.

Я попыталась сесть.

И не смогла.

Мои щиколотки стягивал кожаный ремешок, который был примотан к столбу по середине комнаты.

Хотя комнатой это можно назвать с большой натяжкой. Скорее палатка, с земляным полом, собранная не из водонепроницаемой ткани, а из каких-то шкур.

Где я?

Как я тут оказалась?

Последнее, что помню — мы с подругами летели на юга, отдохнуть и развеяться. Я устроилась на сиденье, укрылась пледом и под мерное бухтенье бортпроводника отплыла в страну всегда удачных приключений.

И видимо что-то пошло не так.

Может, это мне снится? Я сейчас перевернусь на другой бочок, а когда проснусь, то вернусь к нормальной жизни — привычному кругу дом-работа-дом, выездами в клубы по пятницам и ежегодным отпуском на солнечном побережье. Я недавно закончила университет, и сейчас вела необременительную жизнь молодой специалистки, которая уже зарабатывает достаточно, чтобы не зависеть от родителей, но при этом еще не обзавелась мужем и детьми, которые бы занимали все мое время.

Второй раз я проснулась от пинка.

— Щае дар дак карр! — услышала я откуда-то сверху.

— Что? Я вас не понимаю! — я попыталась увернуться от нового удара.

Не получилось.

Обутая в кожаный сапог нога какого-то урода врезала мне прямо по ребрам.

— Щае дар! Тарр! Щае каз наран! — продолжал орать тот самый мужик, который спал ночью рядом.

— Ай донт спик ёр лангвидж! Спик инглиш! — отвечала я и кое-как перекатывалась по земляному полу, стараясь не повредить ребенку, но мужик меня не слушал.

Очередной удар выбил из меня дух, и слезы брызнули из глаз. От ужаса я сжалась в комочек, прижалась спиной к столбу и подтянула колени к подбородку..

Мужик то ли успокоился, то ли понял, что от меня ничего не добиться, и пинаться перестал.

Вышел из палатки, откинув кусок кожи, и вскоре снаружи донеслись каркающие звуки его голоса, а отвечал ему еще один — более звонкий и визгливый.

Раздался звук оплеухи, и тут же полог палатки отошел в сторону. Вошла женщина — среднего возраста, явно старше меня. Ее темные с проседью волосы были собраны в пук на затылке и прикрыты платком. Такой же платок составлял и ее одеяние. Обуви не было.

В руках она несла явно тяжелое ведро.

Опустилась на колени рядом со мной, достала из ведра мокрую тряпку и принялась вытирать мне лицо.

— Где я? Кто вы? Что происходит? — спросила я.

— Т-ш-ш-ш, — она приложила палец к разбитым губам.

Я повторила на английском. И получила легкий шлепок тряпкой, а женщина повторила жест.

— Т-ш-ш-ш…

Видимо, я в адищной глубинке. Ни русский, ни английский эта женщина не понимает, а от меня требуется замолчать.

Консула, я так понимаю, мне еще долго не увидеть. Равно как и полицейских.

Женщина умыла мне лицо, а затем протянула руку куда-то мне за спину. Ремень, который держал меня у столба, наконец ослаб.

Я наконец смогла сесть поудобнее. Поправила младенца, так и висящего на мне, и с удивлением уставилась на свои руки.

Не мои руки.

Увы. У меня были крупные, почти мужские ладони, с длинными пальцами, на которых так хорошо смотрелся ярко-красный маникюр. Да и сама я была девушкой отнюдь не хрупкой комплекции — Валькирия! — так называли меня еще со школы.

А тут — руки и тело юной девушки, едва созревшей.