Третья жена шейха (СИ)

Утыкаю глаза в пол и прохожу в непосредственной близости от араба. Чем меньше расстояние, тем громче бьется сердце. В какой-то момент кажется, что сейчас грохнусь в обморок. Перед глазами мелькают мушки, и я ускоряю шаг. Пулей выскакиваю из банкетного зала и спешу догнать Эдика.

С другой стороны к переводчику пристраивается Тамара, и пока мы идем, успевает выпытать информацию.

— Это приятель Басиля Асада, какой-то шейх из Саудовской Аравии. Простите, не запомнил имя, — негромко рассказывает нам Эдик.

От услышанной информации сникаю. Нет, ну и так было понятно, что иностранец. Но почему меня привлекают только мужчины из совершенно недружественных стран. То Англия, то Саудовская Аравия. Я явно какая-то дефективная. Мой маг тоже наверняка был из каких-нибудь запретных далей.

Глава 18. Мансур

С Басилем мы пересеклись на этапе Формулы 1 в Германии. Сын сирийского правителя привычно путешествует инкогнито. Это обычная практика для отпрысков правящих семей, но сейчас еще и обострение с Израилем. Неверные на западе не жаждут видеть в гостях Асадов.

Зависаем вместе пару дней. По правилам хорошего тона предлагаю подбросить его домой на своем «Гольфстриме».

Басиль немного мнется. Как понимаю, путешествует он втайне не только от внешних наблюдателей, но и от своего отца. Уже собираюсь отозвать предложение, как Асад неожиданно соглашается. По тем же правилам хорошего тона предлагает остановиться в гостях на пару дней.

После недолгих размышлений соглашаюсь. Если Аллах предлагает навести мосты с семейством Асадов, почему бы это не сделать. Для бизнеса может пригодиться. Когда же Басиль сообщает, что парковка самолета в Сирии будет бесплатной, окончательно отпускаю ситуацию.

Вылетаем ранним утром и в резиденцию Асадов прибываем к завтраку. Чувствую себя не очень комфортно. За столом находятся женщины. Я не член семьи. Стараюсь не смотреть на хозяйку дома и ее дочь.

Все-таки алавиты неверные. Никакой указ не способен сделать их мусульманами. Так беспечно относиться к своим женщинам мусульманин не может. Алавиты же и из дома выпускают жен полуголыми, как каких-то шармут. Пусть любой пялится и трахает глазами. Да и мужеложество у них разрешено. Ничего общего с исламом.

Рассеянно слушаю, как члены семьи обсуждают строительство спортивного комплекса в Латакии. Асад, конечно, неплохой правитель. Но это никак не отменяет того факта, что алавитское меньшинство захватило власть в мусульманской стране. Добром это все не закончится.

После распада Османской империи Латакия недолгое время была отдельной страной под французским мандатом. Нужно было оставить алавитам свою территорию. Интеграция Латакии в Сирию стала своеобразным троянским конем. Теперь алавиты получили не только свое побережье, но и захватили власть над всей Сирией.

— Мансур, прими мои соболезнования, — обращает на меня внимание старший Асад, — я слышал твой отец умер.

— Да, еще два года назад, — спокойно отвечаю я, — скоротечный рак. Обнаружили, когда уже было поздно. Спасибо за участие!

— Мы с ним пересекались во времена нефтяного эмбарго, мудрый был человек, — погрузился в воспоминания Хафез, — золотые были времена. Настоящая солидарность арабских стран. Даже Саудовская Аравия поддержала нас во время войны судного дня. Ограничила поставки нефти в страны, поддерживающие Израиль.

— Король Фейсал был идейным человеком, — припоминаю я слова отца, — ненавидел коммунистов и евреев. Считал, что Израиль — абсолютное зло, потому что там живут евреи-коммунисты. Эмбарго ему дорого обошлось. В следующем году его убил племянник, подготовленный американскими спецслужбами.

— Да, террор любимый инструмент политики англосаксов, — соглашается со мной Асад, — прошу прощения, но вынужден вас покинуть. Нужно поприветствовать советскую делегацию.

Хафез встает и покидает столовую. Без хозяина дома чувствую себя еще некомфортнее за столом с женщинами. Спешу поскорее закончить трапезу.

Договариваемся с Басилем встретиться через полчаса. Он обещает провести экскурсию по резиденции. Я удаляюсь в выделенную мне комнату, чтобы принять душ.

На прикроватном столике вижу телефон и набираю номер Кубры.

— Здравствуй, насиби!

— Привет, хабиби! Мы соскучились. Когда ты возвращаешься?

— Не раньше, чем через пару дней. Как дети?

— Хотят побыстрее увидеть папу.

— Поцелуй их за меня. Ладно, Кубра, увидимся позднее.

Через полчаса за мной заходит Басиль, спускаемся вниз.

— Кстати, там сейчас прием в честь русских. Не хочешь заглянуть? — интересуется приятель.

— Даже не знаю, — скептически хмыкаю, — у меня о советах не лучшие воспоминания. Они меня позорно выслали с московской Олимпиады.

— Действительно? — задирает бровь Асад. — Чем ты провинился?

— Всего лишь уединился с советской гражданкой.

— Всего-то? Не люди, а просто звери, — ржет Басиль.

Это трудно объяснить, но меня тянет заглянуть на этот прием. Все мое существо требует согласиться на предложение Асада.

— Ладно, давай зайдем, — лениво уступаю я.

Пока идем по коридору, испытываю необъяснимый трепет.