Третья женщина

— Гм. На вашем месте, мисс, я бы не сильно расстраивалась. Моя карьера началась задолго до вашего рождения. Несколько раз я побеждала даже хозяина!

Комната для игр представляла собой еще один уютный уголок Челси-Саут. Ее обстановка была во многом неожиданна: два покрытых зеленым сукном стола сиротливо стояли посреди просторной, приземистой залы, окруженные выстроившимися вдоль стен стеллажами. Переплетенные в тисненную золотом кожу, теснились творения великих романистов прошлого. Видное место занимали работы Платона, Гомера, Ламетри, Джорджа Беркли и, конечно же, Лейбница. Рядом со Стивенсоном, Чосером, Диккенсом(!) стояли совсем недавно приобретшие известность Герберт Уэллс, Оскар Уайльд, Ибсен и Марк Твен. Джудит поразилась размерам и содержимому полок. Похоже, Джеффри Морхауз не отдавал явного предпочтения ни одному направлению литературы, если не считать книг по геральдике и королевской историографии, однако в целом библиотека не производила впечатления случайного собрания имен и названий. Все страницы в томах были аккуратно разрезаны; помимо этого, имелись и другие признаки, что их читали.

Несколько удобных кресел и стрельчатые зарешеченные окна, обращенные к восточному крылу дома, дополняли обстановку. В углу, скрытые тенью портьеры, находились потемневшие от времени, старомодные клавикорды. В неровном мерцании свеч комната выглядела чарующе: эффект, который Джудит не могла представить в безжизненном и ярком электрическом освещении. Вероятно, поэтому Джеффри Морхауз предпочитал канделябры и стенные свечи.

— Какая прелесть! Мистер Морхауз играет на пианино?

Диккенс с утомленным видом укладывала шахматную доску. Поддерживать в идеальном порядке огромный дом было нелегкой обязанностью. Джудит ощутила, как в груди шевельнулось нечто похожее на добрую зависть по отношению к экономке.

— Естественно, иначе оно бы тут не стояло. Куда приятнее, чем нынешние плясуны из мюзик-холлов. Впрочем, он играет одну классику, если я не попрошу сыграть что-нибудь, что нравится мне. «Мама Макри» или открывки из Лаймхауза…[18]

— А мне нравится Стивен Фостер.

— Фостер? — курносый нос Диккенс предпринял попытку наморщиться, но безуспешно. — Сомневаюсь, чтобы я слышала его.

— Обязательно слышали! «Лебединый ручей», «Мой дом Кентукки», «Спящая красавица».[19]

— A-а, янки? — казалось, недоразумение разрешилось к удовольствию экономки. — Его должен знать хозяин. Его конек знать то, чего не знают остальные.

Захлопнув шахматную доску, она подошла к полкам. Как ни рискованно было показаться назойливой, Джудит не преминула развить интересующую ее тему.

— Давно они женаты, Диккенс?

Диккенс остановилась, задумчиво подняла глаза к потолку.

— По моим подсчетам… в июне исполнится пять лет. Да, примерно так.

— И миссис Морхауз все время была… больна?

— По правде говоря, почти с самого начала, — Диккенс вздохнула. — Однако не так давно, чтобы я забыла те дни, когда она могла свободно передвигаться без посторонней помощи. Если я не нужна вам больше, мисс, я пойду спать. Уже поздно.

Круглые часы на стене напротив двери показывали половину десятого. Достаточно позднее время после напряженного дня.

Устало ссутулившись, экономка направилась к выходу. Джудит почувствовала расположение к этой пожилой англичанке, без лишних слов исполнявшей свои обязанности и ни на что не жаловавшейся. Такие люди вызывают уважение к себе делами.

— Спокойной ночи, мисс. Не забудьте погасить свечи, когда будете уходить. В старых домах пожар вспыхивает, словно коробок спичек.

— Диккенс…

— Да, мисс? — экономка обернулась, вопросительно приподняв брови.

— Если вас не затруднит, пожалуйста, называйте меня Джудит.

— Очень мило с вашей стороны, — Диккенс выглядела одновременно польщенной и удивленной, — но я не могу позволить себе нарушить установленный порядок. Как бы хорошо ни складывались наши отношения, между нами должна оставаться дистанция. Я буду звать вас мисс Джудит, если вы не против.

— Мне будет приятно, Диккенс.

— Ну уж… Спокойной ночи, мисс… мисс Джудит.

Джудит с улыбкой проводила взглядом ее тяжеловесную фигуру. Наверное, в эту минуту ее посетила безумная мысль. Почему бы и нет? Она одна в доме — Диккенс ушла к себе в комнату, Оливия Морхауз давно спит, а хозяин особняка странствует где-то в лондонском тумане. Неожиданное любопытство потянуло Джудит к тем уголкам дома, где она еще не была. На сегодня достаточно наводящих скуку игр и книг. Что плохого, если человек желает осмотреть место, где ему предстоит жить?

Охваченная трепетом, прекрасно сознавая всю дерзость своего намерения, Джудит тщательно загасила одну за другой свечи, оставив последнюю возле двери. Когда комната погрузилась в темноту, она взяла подсвечник вместе со свечой: полки, столы за спиной растворились в обстановке, длинные тени протянулись по потолку.

Это было странное ощущение. Словно призрак скользить в тишине дома. Однако она была не в силах отказаться от своего намерения, как не могла преодолеть загадочное влияние — магнетизм, исходивший от личности Джеффри Морхауза.