Третий ангел

Надев зеркальную боевую кирасу и нестерпимо сияя ею на солнце, Штаден весь день расхаживал вдоль берега, покрикивая на одних и подбадривая других. Ночью лощину заволокло сивым туманом, взошла луна, в тишине дребезжал козодой. Дозорные вглядывались в противоположный берег, прочие вполглаза спали у костров. Немцы держались особо, переговаривались по-своему.

... Невидимая в густом тумане конная ногайская разведка уже под утро, крадучись, втянулась в лощину. Стянув лошадям морды ремёнными петлями и обмотав копыта тряпками, ногайцы спустились к воде и, прячась в тени прибрежных кустов, приблизились к разведанному ещё с прошлого года Сенькину броду. Здесь затаились, наблюдая за сидевшими у костров русскими. Когда первые солнечные лучи прокололи клубы ползущего над водой тумана, командовавший разведкой мурза пронзительно свистнул.

Разбуженный Штаден ошалело наблюдал как прямо на него в тучах брызг с пронзительным гиканьем несётся неведомо откуда взявшаяся татарская конница. В полной сумятице только немецкие наёмники благодаря отменной выучке оказали сопротивление. Повинуясь команде Франсбаха, они спрятались за бруствер и открыли беглый огонь из мушкетов. С десяток всадников покатились с коней. В ответ ногайцы с изумительной точностью стреляли на скаку из луков. Достигнув берега, накидывали арканы на колья плетней, обрушивая наскоро возведённую преграду. В образовавшиеся проломы мокрые лоснящиеся кони выносили татар на крутой берег. Боярские дети из отряда Штадена разбегались кто куда. Их настигали, беспощадно рубя кривыми саблями. В считанные минуты дозорный отряд был уничтожен. Последним, что успел заметить Генрих Штаден, было злобно ощерившееся рыжеусое лицо Георгия Франсбаха. Наёмники успели перестроиться в каре и отбиваясь алебардами, отступали под натиском наседавших степняков.

Повинуясь слепому инстинкту, Штаден заячьими прыжками кинулся к реке. Это его спасло. Ужом скользнув в прибрежный ивняк, он обрушился в воду и замер, едва касаясь ногами дна и держась за ивовую ветку. Боясь быть замеченным с берега, он то и дело приседал, с головой погружаясь в парную купель и кляня себя за то, что из щегольства нацепил блестящую кирасу, которая просвечивала из воды. Вдруг он услышал гортанные голоса. Замер. С десяток ногайцев двигались вдоль берега, шевеля копьями кусты в поисках спрятавшихся русских. Обмерев и творя молитву, Штаден ушёл под воду. Когда сердце было готово выскочить из груди, он осмелился поднять глаза над водой и облегчённо перевёл дух — татары миновали.

Рассветное солнце съело туман. Штаден глянул на противоположный берег и едва сдержал стон. Громадная масса всадников затопила лощину, подходя к переправе. Впереди ногайской конницы, картинно подбочась, гарцевал на горячем ахалтекинце стройный красавец с холёной чёрной бородкой — мурза Теребердей. Рядом с ним ехал коренастый краснобородый Дивей-мурза, первая сабля Крыма. В насмешливых глазах — живой ум и холодная жестокость. Ногайцев Дивей обхаживал давно и неспроста. Знал: за кем пойдут ногайские улусы, тот и станет новым царём перекопским. Потому и аманатствовал с Теребердеем, сражался плечом к плечу с ногайскими воинами, ел с ними конину из общего казана.

Старый хан, горбясь на посечённом саблями боевом аргамаке, зорко и ревниво стерёг глазами соперника. Он знал, что Дивей, похваляясь неустрашимостью, как обычно полезет на рожон и втайне надеялся, что тот наконец-то получит стрелу между лопаток. И хотя хан не сомневался в победе, однако трёх своих сыновей и внука он благоразумно поставил в арьергард войска. Кроме заботы о сохранении рода был у хана и прямой расчёт. Арьергард бережёт обозы. Туда орда идёт налегке, а вот на возврате, огрузясь добычей и полоном, надо иметь на догляде своих, иначе всё растащат, расклюют как вороны.

Хан был доволен. Первая попытка переправы возле Серпухова не имела успеха. Войско наткнулось на сильно укреплённый берег, вплотную к которому стоял гуляй-город. Пришлось искать другое место для переправы. Выручил всё тот же Кудеяр Тишенков, указавший Сенькин брод, и вот теперь, благодарение Аллаху, орда переправилась на левый берег почти не понеся потерь. Путь на Москву был открыт.

...Стоя по горло в воде Генрих Штаден весь день терпеливо ждал, когда орда переправится через Оку. Сначала он на глаз пытался прикинуть численность татар, но быстро утомился. Солнце давно миновало зенит, а войско всё шло и шло. Улус следовал за улусом. Надменно вышагивали верблюды-дромадеры, влача за собой пушки на высоких деревянных колёсах. Сзади шли турецкие пушкари в фесках с банниками на плечах. Ватагами, без строя, рысили луговые черемисы в вывернутых мехом внутрь овчинах и с луками за спиной. Гарцевали на горячих скакунах кавказские горцы в мохнатых папахах. Уже под вечер показался обоз, состоящий из тысяч пустых подвод.