Третий апостол

— Конечно, победителей не судят, — сказал Бирюков. — Но ты поторопился, Алексеич. Взял бы ты «Старцева» в тайнике, тут улика вроде бы как посолиднее.

— Может быть, — согласился Леденев, — может быть… Впрочем, не исключено, правда, что как раз тогда Апостол не испытал бы такого эмоционального удара, которому он подвергся в доме убитого им человека, в окружении родных Маркерта и на месте преступления. Что ни говори, а какой бы сильной волей не обладал преступник, как бы ни был он хладнокровен и расчетлив, к счастью, человек не робот, и устойчивость его психики не беспредельна. Мне ведь надо было сломить «Старцева» морально, раскрыть его, как убийцу. А потом Апостол «сыпался» уже сам. Психологический барьер был преодолен в кабинете покойного Бориса Яновича Маркерта…

— Ладно, — сказал, поднимаясь, Бирюков. Он принялся ходить по комнате. — Ладно… Сработали вы все тут прилично. Хочу сам посмотреть на этого Апостола. У тебя, Юрий Алексеевич, есть к нему вопросы?

— Конечно, — сказал Леденев. — Вопросов к «Старцеву» будет много. Вот, например, дело Синицкой. Сама она разбита параличом, пока потеряла дар речи. Предварительное знакомство с документами, обнаруженными в форте «Князь Отто фон Бисмарк», позволило установить, что Синицкая была связной Черного Юриса.

Тот факт, что она жила в одном дворе с Маркертом, наводит на размышления. Но какая связь между Синицкой и Маркертом? Почему писала анонимки на Старцева? Какой шок она испытала? Ведь однажды Синицкая признала на фотографии Старцева и написала, приобретя ненадолго способность владеть рукою, два слова: «Юрис… Апостол». Сам «Старцев» отрекается от какой бы то ни было связи с Синицкой. Это узелок, который надо еще распутать.

— Распутывать это дело до конца будут другие товарищи. История гибели профессора Маркерта вышла за пределы нашей компетенции, Юрий Алексеевич, — проговорил Василий Пименович. — Ты сделал главное: нашел убийцу.

— Не я, — возразил Леденев. — А вкупе с западноморскими коллегами. Они молодцы.

— Не спорю, — сказал Бирюков. — Отмечать их будем за добрую работу. Я ведь в качестве Деда Мороза приехал к ним на Балтику. Не фитили, как обычно, а подарки буду раздавать. Чему улыбаешься?

— Представил вас с дедморозовской бородой, Василий Пименович. А поощрения они заслуживают, добрая смена подросла.

— Ладно, ладно, остроумец… Ты посмотри сам, прикинь и доложи мне свои соображения… У нас Ковалев уходит на отдых, Дмитрий Федорович… В сентябре проводим. Будет передвижка. Так что надо присматривать замену. Может быть, представишь кандидатуру из Западноморска. Да, Юрий Алексеевич, ты говорил о том, что шефы «Старцева» неожиданно вспомнили об архиве Черного Юриса, хотя двадцать лет считали его захваченным нами при разгроме банды верных братьев. «Старцев» не говорит, откуда это вдруг стало известно?

— Не говорит. Получил, мол, приказ… И все.

— Либо это так, либо он скрывает одно обстоятельство. Тогда, в сорок седьмом году, как ты знаешь, не все верные братья были уничтожены в бою с ликвидаторами бандитских формирований. Кое-кого взяли в плен… Их судили. Затем они попали под амнистию. Один из бывших верных братьев жил в Западноморске. Затем он, ни в чем предосудительном не замеченный, попросил разрешение на выезд в Швецию, где находилась его семья, эвакуированная из Прибалтики в конце войны. Разрешение такое было ему дано, и бывший верный брат отправился за кордон. И вот по имеющимся у нас данным этим человеком заинтересовались хозяева «Старцева». Судя по всему, именно оттуда исходила информация о том, что архив и касса при ликвидации Черного Юриса в руки внутренних войск не попали. Да… А теперь я хотел бы сам с ним поговорить…

— Хотите узнать, какое место в иерархии спецслужбы занимает этот Апостол? — улыбнулся Юрий Алексеевич.

Калининград — Свердловск — Власиха — Голицыно

1966–1967, 1975, февраль — март 1990 года.