Третий брак бедной Лизы

После всех поздравлений, тостов, после того, как все десять раз громко попросили поцеловаться молодых, после того, как каждая гостья выпросила у невесты рецепт теста для пирожков, после того, как отец невесты, разгоряченный, без пиджака, стал бегать с молодежью на лестничную площадку покурить, Элалия Павловна решила, что наступила пора вмешаться в праздничный вечер. Она заученным движением поправила высокую прическу, окинула взглядом гостей и провозгласила:

– Так, предлагаю танцевать и петь!

Гости на секунду притихли. Но, не обращая внимания на всеобщее смущение, Элалия села за рояль и после бравурного вступления заиграла вальс. Петр Васильевич чуть-чуть притушил огромную люстру, зажег свечи, и в этом таинственном и праздничном полумраке новобрачные сделали первые па. Тихон, хоть слегка и объелся, танцевал хорошо, это Лиза отметила сразу, и потому она расслабилась, позволила себе полностью отдаться танцу. Все гости встали из-за стола и, образовав большой круг, смотрели на виновников торжества.

– Я знаю, почему ты захотела устроить свадьбу здесь, в доме родителей – шепнул ей Тихон.

– И почему же? – улыбнулась Лиза.

– Это какой-то волшебный дом. Как будто из девятнадцатого века.

– Это мама молодец! Она выучила этот вальс к нашей свадьбе, он такой трогательный…

И действительно, музыка, под которую они танцевали, была нежной и трепетной. Гости под пристальными взглядами Чердынцевых-предков, которые смотрели на них со старых фотографий, старались не прослезиться и не расчувствоваться. Элалия Павловна, уловив настроение присутствующих, вдруг неожиданно лихой музыкальной фразой закруглила вальс и тут же заиграла старую польку. И от этой мелодии, такой простой и бодрой, ноги сами пошли в пляс, и вот уже все – и ровесники молодоженов, и пожилые гости выделывали коленца, а Элалия Павловна все убыстряла и убыстряла темп…

– Потрясающе! – воскликнул Тихон. Они с Лизой ехали домой.

– Ты о чем?

– О нашей свадьбе. О вальсе, кадрили, игре в фанты и жмурки. И твоя мать – как она играет, поет! И слушать ее так интересно. Как она смогла всех увлечь! Ни у кого, я думаю, такой свадьбы не было.

– Ну почему же, – возразила Лиза.

– У кого? – Тихон с подозрением посмотрел на нее.

– У наших прабабушек.

Лиза прижалась к мужу и устало закрыла глаза. Она сейчас очень гордилась своей семьей и особенно матерью. «Да, мама не будет печь пироги, не станет резать салат и обсуждать детские болезни. Но любому собранию она придаст блеск и… что-то наше, особое, свойственное только Чердынцевым».

Последующие после свадьбы месяцы понеслись вихрем – переезд, уборки, Ксения, которая не желала смириться с тем, что ее любимая подружка осталась на другом конце города, привыкание к новым стенам и режиму…

Лиза, которая второй раз проявила характер и отказалась брать фамилию мужа, во многих вещах шла на уступки – ей казалось, что процесс привыкания дочери и Тихона произойдет быстрее, если не будет мелких ссор. Но неожиданной проблемой оказалась каждодневная реальность – так получилось, что они с Ксенией вынуждены были полностью подчиниться укладу, заведенному Тихоном. Подъем для всех без исключения был в восемь часов. Даже если Ксения не шла в школу, ее поднимали рано утром. Робкие попытки Лизы объяснить мужу, что ребенок не высыпается, приводили к долгим обсуждениям неправильных методов воспитания. Кстати, «отбой» был не позднее десяти. Лиза, которая привыкла в это самое время возиться с дочерью, читать ей книжки, играть, просто валяться вместе с ней в постели и петь песни, вынуждена была гасить свет и оставлять Ксюшу одну. В противном случае Тихон хмурился, стучал дверьми и намекал, что он хочет спать.

– Послушай, Тиша, – ласкалась к нему Лиза, – ты должен понять, что мы привыкли жить иначе и, даже если твой режим полезен для здоровья, сразу перестроиться сложно. Особенно ребенку. Она скучает по своим подружкам, она тебя стесняется. Да и боится иногда!

– Ну, то, что она боится, – это ты виновата. Ты для нее добрая, а я – злой и требовательный. А если бы ты объяснила, что я прав, то не боялась бы.

– Ты совсем не понимаешь психологии детей. Они не взрослые, их «строить» нельзя, – пыталась объяснить Лиза и приходила в отчаяние – ей было жаль дочь и ужасно не хотелось ссориться с мужем. Тем более была еще одна тема, которую и трогать-то страшно было.

– Послушай, – как-то сказал Тихон, когда они ехали в машине на работу, – ты всегда так готовишь?

– А как я готовлю?

– Ну, жареное, острое, много сладкого…

– Ну, так я же не так часто это делаю!

– Вообще не нужно! Ты же педиатр, врач, ты должна знать, что все это очень вредно. Я давно отказался от подобных вещей.