Третий долг

— Но несмотря на все это — на Долг по наследству, на то, как меня передали вам как игрушку, несмотря на всю ложь и ужасное отношение — ничего не будет иметь значение, если ты объяснишь мне все и заставишь понять.

Я опустила взгляд, смотря на обнаженные ступни Джетро. Если я хотела честности от него, то должна была быть откровенной с ним. Мне было больно внутри от мысли, что нет места, где спрятаться, и что придется встретиться лицом к лицу с девушкой, которую я больше не узнавала. Но я сделаю это. Потому что я была смелой и сильной, и готовой отдавать, чтобы получить взамен.

— Неважно, какими ненормальными и неправильными были последние пару месяцев, в них было лучшее, что случилось со мной.

Джетро резко втянул воздух.

— Если бы ангел-хранитель объяснил мне, что это произойдет, если бы он пришел ко мне за ночь до того, как ты украл меня, и рассказал бы о всех зверства, которые я переживу, я бы все равно отправилась с тобой.

Джетро резко выдохнул, замерев на месте.

— Я не буду ждать тебя с распростертыми объятьями. Я охотно попрощалась со своей жизнью и позволила тебе мучить себя, потому что так становилась лучше, сильнее, я становилась человеком, достойным того, что чувствую к тебе. — Я напряглась. — Поэтому не говори, что хотел бы никогда меня не знать, Джетро Хоук, потому что я бы отдала тысячу долгов за дар твоей любви ко мне.

Мурашки покрыли обнаженную кожу моих рук.

— Я ошибалась, когда сказала, что ты слабый. Ты не такой. Ты сильный. Преданный. Запутанный внутри, но никто не сможет спасти тебя, кроме себя самого.

Наше дыхание смешалось, в то время как мы позволяли правде нас разлучать.

Если сказанное им правда, и никто, кроме Кестрела, ко мне не прикасался, тогда мне нужно было поблагодарить обоих братьев. Они сговорились, и я была обязана им своим здравомыслием.

Джетро не сдвинулся с места, казалось, он находился под гнетом чувства вины и стыда.

Я тяжело дышала, заставляя себя разоблачить последние остатки уязвимой честности.

— Я ничего не смогу поделать, если ты не хочешь меня. Но это... я прошу тебя признать, что ты меня любишь. Я умоляю тебя довериться мне. Я говорю тебе, что ты достаточно сильный, чтобы выжить в собственной борьбе. Я прошу тебя выбрать меня, Джетро. Прежде чем стало слишком поздно.

Выбери меня. Люби меня. Спаси меня.

Он сжал ладони в кулаки, опустил голову и сказал сквозь стиснутые зубы.

— Извини, мне так чертовски жаль.

Я подавила всхлип, одолеваемая желанием спрятаться или поддержать Джетро.

— Я знаю. Я не жду извинений за то, что произошло. Я бы заплатила в миллион раз больше, чтобы заслужить тебя.

Бабочки затрепетали у меня в животе. Пожалуйста, послушай. Пожалуйста, взгляни на меня.

— Я не жду обещаний, Джетро. — Я шагнула к нему.

Он не дернулся, пока расстояние между нами сокращалось. Колеблясь, я подняла руку и положила над его сердцем, почувствовав беспокойный ритм.

— Я прошу тебя сделать меня своей, — пробормотала я. — Впустить меня в свое сердце. В свою душу. Сдаться тому, что между нами есть.

Джетро проглотил стон, и что-то в нем щелкнуло. Он посмотрел мне в глаза и с силой схватил за воротник, разворачивая и прижимая к двери. Когда он опустил губы к моему уху, я услышала поверхностное и быстрое дыхание.

— Вот, что я делаю. Позволяю тебе проникнуть в меня, позволяю тебе губить меня каждый гребаный день. Ты уже знаешь, что я к тебе чувствую. Ты уже знаешь, что я бесполезен из-за этого.

Мое сердце ускорило ритм.

— Ты не бесполезный. Если покажешь мне доброту внутри себя, я смогу доказать, что ты бесценный.

Джетро хрипло рассмеялся. Он выглядел опасно выбитым из колеи.

— Попытайся сказать это моему отцу. — Его пальцы дернулись вокруг ожерелья. — Я дал ясно понять, что сделал все, что в моих силах. Я откровенен с тобой.

Мои глаза расширились и слезы полились водопадом.

— Ты думаешь, что откровенен! — Отталкивая Джетро, я ударила его. — Ты не откровенен! Ты чертовски сложный, запутавшийся в своей лжи, и даже больше понятия не имеешь, о чем говоришь!

Джетро напрягся.

— Долг по наследству — это мой крест, не твой. Он не о том, что твоя семья сделала моей, а том, достоин ли я! Разве ты не понимаешь? Главная роль не у тебя! Она у меня, а я все порчу! Я убиваю себя!

Полусмешок-полувсхлип вырвался из моего рта.

— В тот момент, как ты взял меня за руку в Милане, главная роль перестала быть только твоей. Дело не в Хоук или Уивер или любой другой ерунде, которую ты можешь назвать. — Снова отпихнув его, я закричала: — дело в нас! В том, что мы нашли. Вместе!

— Между нами нет ничего, кроме долгов!

Я покачала головой, в то время как ладонь чесалась снова его ударить.

— Тогда как ты объяснишь то, что случается, когда мы занимаемся сексом? Как объяснишь возникающую связь между нами, когда мы честны друг с другом?

— Случившееся весной было ошибкой. Просто гребаной...

Я ткнула его в грудь, отчего он пошатнулся.