Третий должен уйти

— Все, начальник, ничего больше не скажу! — решительно мотнул головой Слава. — И не знаю ничего больше, и не скажу ничего!

— Поссориться со мной хочешь? — удивленно спросил я. — Это ты зря. Так наш разговор втайне останется, а если мы поругаемся… Как бы Леший о нашем разговоре не узнал. — Я нарочно бросил взгляд по сторонам, как будто нас могли подслушать уши со злым языком. — Или тебе все равно, растреплюсь я или нет?

— Почему все равно? — растерянно протянул Зимин. — Не все равно! Да и зачем тебе трепаться, начальник?

— Ну, мало ли, возьмем Лешего, а я скажу, кто его сдал, чтобы подмазаться к нему. Глядишь, и расколется на добром слове…

— Не надо ничего говорить!

— А что ты еще про Лешего знаешь?

— Да ничего…

— А про Аньку Белорядцеву он говорил? Знаешь, кто это такая?

— Ну, знаю. Его из-за нее и посадили.

— Мстить ей не собирался?

— Да нет, просто спрашивал, как она там… Нет, не собирался он ей мстить. Если бы не Миха, его бы не посадили…

— А про Миху что говорил?

— Про Миху говорил… — нахмурился Зимин.

— Что говорил?

— Ну, может, это не Леший!

— Что, не Леший?

— Ну, не Леший Миху грохнул!

— А разве я говорил, что Леший Миху грохнул?

— Э-э… Нет… Но я же знаю, из-за чего сыр-бор!

— Откуда ты знаешь, что Миху грохнули?

— Ну, город у нас маленький…

— А почему ты боишься, что Леший про наш разговор узнает? Знаешь, что Леший натворил? — Я без зазрения совести давил на Славу.

— Я знаю?!

— Ну, ты же сказал, что, может, не Леший Миху грохнул. Твои слова?

— Да я уже не помню!

— А я помню! Колись, Слава, колись. Когда Леший к тебе подъезжал?

— Ну, не Леший…

— А кто?

— Ну… Вася подъезжал…

— Кайло?

— Ну да. Сказал, что Миху завалили, — через силу выдавил из себя Зимин.

— Кто завалил?

— Ну, какие-то залетные. Но он сказал, что менты, возможно, на Лешего валить будут, и чтобы я ему на «мыло» сбросил, если менты про Лешего спрашивать будут.

— И адрес тебе дал?

— Ну, само собой.

— И что ты теперь должен сделать?

— Ну, отписаться…

— Не надо ничего писать, а электронный адрес дай.

Домой я возвращался с тяжелой головой, чувствуя себя лохом, которого обвели вокруг пальца.

Лиза дала нам номер телефона Лешего, по нему мы и вышли на него. Сама она ему не звонила, но, возможно, общалась с ним через Интернет.

И сам Леший никому по своему телефону не звонил. Как будто и не было у него ни с кем никаких интересов, как будто он сам по себе. Но ведь он мог общаться со своими людьми через Сеть.

А свой телефон Лизе Леший оставил неспроста. Похоже, он нарочно подставился — чтобы убедить нас в своей невиновности. Нет за ним никаких дел, он просто живет в свое удовольствие — с женщинами спит, в клубе гуляет, и не надо ему шить дохлое дело.

И так он мог гулять сколько угодно долго. А мог взять и просто исчезнуть, «забыв» телефон у своей подруги. И что мы ему предъявим, если он исчезнет? Где доказательства его вины?

Я мысленно вернулся к разговору с Зиминым. К нему подъезжал Вася Кайло, предупреждал о возможном разговоре с ментами. Наверняка просил ничего не рассказывать. И не сказал бы мне Слава ничего, если бы я случайно не шуганул его на коробке с марихуаной.

А зачем Вася подъезжал к Зимину? И зачем сам Леший засветился у Лизы? Может, хотел, чтобы мы вышли на него через Лизу? Может, он опасается, что мы найдем выход на его банду через Зимина? Или через него, или еще через кого-то из далекого прошлого. Если так, то я на верном пути…

Глава 12

Ворота открылись, и я заехал на территорию нефедовского дома. Я теперь здесь свой человек… Только надолго ли сохранится такое положение вещей? Время идет, а Нефедов до сих пор под стражей. И не факт, что мне удастся выйти на настоящего убийцу. Может, махнуть рукой на все, как это уже сделал Мигарев. Плевать ему на городской бюджет, когда по кражам полный завал. Лето — пора отпусков и квартирных краж. Он бы и меня по полной программе припахал, если бы не нога. Но совсем скоро ко мне уже не будет никакого снисхождения.

Охранник провел меня в дом, чуть позже появилась Серафима. Я поздоровался с ней и без предисловий показал старую, еще школьную фотографию Бобкова.

— Узнаете?

— Миша? — В ее взгляде появилось узнавание. И даже какое-то умиление. Сейчас Бобкову тридцать шесть лет, а на фотографии — всего семнадцать. Интересно посмотреть на него, на такого молодого.

— Узнаете? — повторил я.

— Да, очень похож на Мишу.

Я думал, что Бобков как минимум симпатичен внешне, а он был самым обыкновенным парнем. Правильные, но простые и ничем не примечательные черты лица, прямой, но излишне крупный нос… И совсем не понятно, что нашла в нем Сима.

— Он или не он?

— Он.

Можно было бы раздобыть более позднюю фотографию Бобкова, но для этого следовало встретиться с его родными, и я решил пока с этим повременить. Сначала разговор с Серафимой, а потом они.

Я навел о Бобкове справки, нашел одноклассника, взял у него старую фотографию из школьного альбома, увеличил ее.

— На самом деле его зовут Валентин. И у него нет никакой больной жены.

— Вы уверены?

Я красноречиво глянул на Серафиму. Ну, нельзя же быть в ее возрасте такой наивной.