Третий дубль

Мигнул зеленый огонек, означавший, что автоматический секретарь приступал к исполнезию полученного задания. Матовая поверхность стола отсвечивала тускло. Она смотрелась слишком голо, слишком рационально. На ней не было ничего личного, ни одного постороннего предмета. Кабинет всегда оставался для Ридова лишь местом работы. Выключив автоматику и вызвав свой личный глайдер, он подумал о том, что, уйдя от самостоятельного решения, ничего, в сущности, не добился. Некогда восточные мудрецы не без основания считали, что бездействие – тоже часть действия, к тому же далеко не самая пассивная.

Запустив пружину, приводящую в действие механизм совета, он лишь отодвинул решение на сутки. Привлек к обсуждению разных людей, но ничего не изменил и ничего не добился. Никто не снимет с него конечной ответственности и никто не простит ошибки, если она произойдет. К тому же, вызвав Райкова, он, соответстенно, предрешал итог этого заседания.

Издали дом напоминая игрушечный стеклянный шар, забытый каким-то великаном среди лесной поляны, Его задняя срезанная наискось часть заканчивалась верандой, плавно переходившей в дикие заросли. Высокий худой человек подошел к дому с северной стороны вместе с мальчиком лет девяти.

– Мы теперь всегда будем ходить на лыжах? – спросил мальчик. – Каждый день?

– Всегда. До тех пор, пока у тебя на кончатся каникулы.

– А почему тебя уволили?

– Кто это тебе сказал?

– Миша. Мы вчера разговаривали по видеку, и он сказал, что об этом передавали в новостях,

– Говорят не видек, а видеофон.

– Но тебя все-таки уволили?

– Это шутка. У меня есть друг, который умеет так шутить. Тебе не следует вмешиваться и дела взрослых.

– Спросить нельзя, что ли? Если хочешь знать, я очень рад, что тебя уволили!

– Да?

– Да! Но крайней мере, теперь у меня будет отец.

– А это, конечно, выражение мамы.

– Ага.

– Ты у меня замечательный цитатер.

– Кто-о?

– Цитатер – это человек, который, как попугай, повторяет только чужие фразы.

– Ну ты даешь! Я это слово запомню.

– Еще бы!

Они остановились перед входом ва веранду, сняли лыжи и отряхнули снег с серебристой ветрозащитной одежды.

В доме их встретила тишина, настоянная на запахе хвои и яблочного пирога.

– Позовем маму?

– Не стоит. Разве ты не чуешь, чем пахнет? В этот момент ей нельзя мешать, иначе пирог не удастся.

Дом, разделенный на четкие функциональные зоны, выглядел изнутри слишком просторным. Сразу за гардеробной начиналась «музейная». По крайней мере, так эту часть дома называла Анна. Здесь стояли стеллажи с пластиковыми копиями древних книг, чучела никогда невиданных на земле животных, встречались и предметы вовсе уж непонятные, например, головоломка, найденная на Гидре и похожая на рогатый каменный шар. При нажатии в определенном месте отдельные части этой конструкции менялись местами. Практически она могла принимать любую форму, Легенда гласила, что человек, которому удастся собрать из нее любой знакомый ему предмет, тут же получит его в натуре. Но пока что эту задачу не удалось решить даже с помощью большого компьютера.

Переодевшись и освежившись ионизированным паром, Райков прошел в рабочую часть дома. Еще с порога кабинета ему бросилась в глаза лежащая на столе рядом с дисплеем домашнего компьютера желтая карточка визиограммы. Обычные совещания оставались в памяти компьютера и попросту высвечивались на дисплее. По каналу с отпечаткой текста передавались только сообщения особой важности и официальные документы.

Стараясь унять волнение, уже догадавшись о том, откуда поступила визиограмма, Райков подходил к столу нарочито медленно. На его узком лице под широким разлетом бровей возбужденно блестели разбойничьи зеленоватые глаза.

Взяв карточку и разглядев на ней штемпель совета, он медленно перевел дыхание и лишь затем прочитал сообщение залпом: «К трем часам прошу прибыть для получения задания, Ридов».

После такого вызова его увольнение и в самом деле стало походить на шутку. Только сейчас он понял, почему в доме стояла настороженная, шаткая тишина, почему Анна не вышла встречать их и колдует теперь над его любимым пирогом.

Предстоял трудный разговор с женой и еще более трудное прощание…

Но это позже, это потом. Пока еще можно сделать вид, что он ни о чем не догадывается, не знает причины вызова… Только надолго ли хватит его притворства? Он чувствовал, что с каждым отлетом в дальнюю экспедицию отчуждение между ним и Анной все глубже пускало свои ледяные корни.

– Садитесь, Райков.