Третий дубль

— А что значит «Сурик»? Такое прозвище?

— Не знаю.

— А вы могли бы опознать голоса этих людей?

— Конечно! — не задумываясь ответила Печатникова.— У меня абсолютный слух.

«Что ж ты, пигалица, административной работой занимаешься?» — подумал оперуполномоченный.

Кузнецов быстро написал протокол, дал Печатниковой.

Пока она читала, лейтенант с любопытством рассматривал ее.

Если бы не лицо, ее можно было бы принять за девчонку. Даже скорее за мальчишку: под легким сиреневым платьем не видно было даже намека на грудь. Пигалица и пигалица.

— Складно,— подняв голову от бумаг, сказала она.— Надо подписать?

— Желательно.

Митя-маленький поднялся. Пигалица, как и при встрече, посмотрела на него с нескрываемым восхищением.

— Спасибо,— сказал Кузнецов.— Я вам очень благодарен.

— Не стоит благодарности, милое дитя! — Инна Ивановна протянула ему руку.— Найдете выход?

10

Капитан чувствовал, как в нем постепенно копится раздражение. История с певцом не поддавалась объяснению. Она могла быть и до смешного простой, если Орешников, большой любитель розыгрышей, решил подшутить над режиссером и сейчас преспокойно загорает где-то на Финском заливе. А может быть, и на юге. Но могла произойти и трагедия: наезд, расправа. Панин никак не мог определить свое личное отношение к этой истории. И это обстоятельство мешало ему вести розыск. Можно ли всерьез отнестись к тому, что сказал Курносов о главном режиссере «Театра Арлекинов»? Начни круто разбираться с Данилкиным, отказывающимся отвечать на вопросы, выскажи ему свои подозрения, а певец тут как тут. Живой и невредимый. Да еще загорелый. Как он, капитан Панин, будет тогда выглядеть?!

Всплывали все новые и новые подробности. Требовали детальной проверки. Вот хотя бы эта кличка «Сурик», о которой рассказала сегодня Печатникова Мите-маленькому. Если так назвали певца, значит, новоявленные рэкетиры с ним когда-то были знакомы. Может, учились в школе или в институте. Но скорее всего, Печатникова с испугу не все расслышала, и слова «заткнись, Сурик» были адресованы сообщнику. Тогда есть ниточка к рэкетирам. Прозвище не из самых распространенных. Кличка «Сурик» могла происходить и от фамилии Суриков, и от цвета волос. Но к Орешникову это не относилось. Он был шатеном.

Когда Панин записал на листочке откидного календаря имена людей, с которыми предстояло срочно повстречаться, настроение у него окончательно испортилось. Список получился большой. А сегодня к восьми ему предстояло ехать в телецентр смотреть с режиссером Максимовым отснятый материал.

У входа в просмотровый зал толпились люди. Панин понял, что сотрудники телецентра каким-то образом узнали о просмотре. И не ошибся.

— Ну что за контора! — тихо сказал Лев Андреевич.— Всем всегда все известно.— И, скрестив руки на груди, остановился перед собравшимися: — Милые вы мои, у нас сегодня никакого просмотра нет. Товарищ из милиции должен по службе,— он сделал упор на слове «служба»,— посмотреть несколько кадров. Только и всего.

— И мы хотим по службе! — капризно сказала затянутая в кожу длинная девица.

— Несколько кадров! — в тон ей пропел кто-то из парней.

Все рассмеялись и стали расходиться. «Кожаная» девица спросила:

— Левушка, а зачем тогда приволокли весь отснятый материал?

Спрашивая, она с головы до ног осмотрела капитана.

— Лена, кончай дурачиться! — недовольно сказал режиссер.— Я же не знаю, какие кадры потребуются.

Девица вздохнула и, одарив Панина улыбкой, удалилась.

«Крутая женщина»,— внутренне усмехнулся капитан.

— Ленка наша любит повыставляться,— сказал Максимов с доброй улыбкой.— Но работник прекрасный. Она у меня на двух картинах помрежем была.

В небольшом уютном зале у пульта сидела бледная женщина лет тридцати пяти — сорока.

— Наша лучшая монтажница Светлана Яковлевна,— представил ее Максимов.

Светлана Яковлевна сдержанно кивнула. Лицо у нее было усталое, глаза смотрели безучастно.

— С чего начнем, Лева?

Режиссер посмотрел на капитана.

— У меня просьба одна — посмотреть все, что отсняли. А с чего начинать — решайте сами.

— Часа на три работенка,— сказала монтажница и вздохнула.

— Не вздыхай, мать,— успокоил ее Максимов.— Через час прервемся, сходим кофейку попить.

— Останемся без зала.— Светлана Яковлевна сняла трубку телефона: — Начинаем, Рома. С первой бобины.

В зале погас свет.

Смотреть кадры несмонтированного фильма оказалось занятием утомительным. Панин усилием воли заставлял себя внимательно следить за экраном. Кадры были однообразными, и оживляли их только живописная фигура Орешникова, его молодое улыбающееся лицо.

«А как же теперь озвучивать? — подумал Панин.— Если вдруг?…»

Он спросил об этом у режиссера.

— Фонограмма уже готова, и я надеюсь, что Леня все-таки появится,— ответил Максимов.— Ну не убили же его в конце концов рядом со съемочной площадкой!

— Могла сбить машина.

— Какая машина, Александр Сергеевич? Пустынная площадь, никакого транспорта. Да он же у всей съемочной группы на виду был!

— Но за угол дома заехал!