Третий фронт

Впрочем, потерял я её довольно быстро, не с моим опытом вождения гонятся, за кем бы то ни было. Результат погони был закономерен — я оказался в кювете, причём мотоцикл заводится, не захотел. Толкать мотоцикл по лесу было трудно, по дороге страшно, и я решил его бросить. Затолкал в кусты, и пошёл пешком в лагерь, напрямик. Тенгу тоже не возражал против лесной прогулки. Особенно если удастся поохотиться. Удалось, но зайца пёсик, скрепя сердце, принёс мне — «Старший загрустил, его порадовать надо, едой поделиться». Зайца я забрал, завернул в пакет из-под крекеров и положил в ранец. Пёс, радостно улетел, охотится дальше. Его не было уже минут пятнадцать, и я начал беспокоится. Что куст мимо, которого я проходил — неправильный, я осознал слишком поздно, и начал поворачиваться, когда из куста донеслось — «Руки вверх фашистская гадина!» Голос был женский. «С гадиной это она угадала» — мелькнула мысль. Обернулся, на меня смотрели два, пронзительной синевы глаза и дуло СВТ. — «Оружие на землю! Быстро!» Положив винтовку на землю, я спросил: «А если не фашистская гадина, то руки вверх не надо?» Шорох кустов за спиной заставил синеглазку обернуться. Поздно! С нехилого разгона Тенгу врезался в неё, выбрасывая из кустов прямо мне под ноги. «Спасибо, малыш, ты как всегда вовремя!».

Девочка упала и замерла, заворожено глядя на Тенгу. Я, тем временем, подобрал оружие и стал ждать развития событий.

— Ой, какая красивая собака — внезапно выдала синеглазка. Пароль был принят, Тенгу, завилял хвостом и полез лизаться.

— Извините дяденька, я ошиблась. Меня зовут Наташа. Наташа Горбунова — девушка, вряд ли ей было больше восемнадцати, радостно мне улыбнулась — у фашиста не может быть такой собаки. Это же туркменская овчарка! Мы с папой жили в Туркмении, я там их видела.

— Меня зовут Сергей — представился я, возвращая ей СВТ — Ты, что здесь делаешь?

— Охочусь.

— На «фашистских гадин?» — съехидничал я.

— Нет. У нас там, в шалаше, четверо раненых и Ольга Павловна, а есть нечего. Вот я и пошла, больше то некому.

— Пошли, проводишь. Еда будет — я продемонстрировал заячью тушку.

Возле и внутри конструкции из веток, именуемой шалашом, было пять человек. Четверо раненых (двое бойцов, сержант и капитан-артиллерист) и Ольга Павловна, врач-хирург.

Один из бойцов забрал у меня зайца, занялся разделкой и готовкой. Капитан оказался другом и сослуживцем Наташиного отца, в Туркмении он тоже был, так что, после знакомства с Тенгу, я и для него стал своим. Оружия у них практически не было, мосинка и ТТ на шестерых. Свою СВТ Наташа добыла в «страшном месте», о котором не захотела рассказывать. Сказала только, что там есть оружие и машины. Показать впрочем, не отказалась.

«Страшное место» было действительно страшным. Поляна возле заброшенной мельницы, заставленная повреждёнными и целыми машинами, три десятка грузовиков, БА-20 дырявый как решето, «Ворошиловец» с размотанной гусеницей и трупы, сотни полторы. Мне поплохело.

— Здесь только наши — сказала девушка — и они убивали друг друга. Это гипноз? Их заставили?

Я подошёл к стоящему в сторонке грузовику с целой кабиной и, задержав дыхание заглянул внутрь. Моей добычей стал новенький ППД и документы убитого офицера. Беглый взгляд на сапоги и документы мертвеца прояснил ситуацию — «Бранденбург».

— Эти с автоматами — переодетые в нашу форму немцы. Диверсанты — сказал я Наташе и пошёл искать транспорт. На краю поляны лежал человек в энкаведешной форме с тремя шпалами в петлицах, под ним оказалась полевая сумка с картой и документами. На карте были обозначены склады, полевые лагеря, аэродромы и ещё много чего. Выделялся знак похожий на мишень стрелка, от которого вела к надписи на полях карты: «Фронт. рез. скл.». «Судя по карте — это где-то в Пуще» — подумал я.

Завести, с помощью ручки мы смогли лишь стоящий с краю бензовоз. К счастью Наташа умела водить машину. На ней мы втроём с Тенгу и приехали в наш лагерь.

Машины и оружие пригодились вооружить и вывести бывших пленных, которых привели Саня с Вайу. Карта, тоже пригодилась, она дополняла, но не совпадала с картой Карбышева. Про «Фронт. рез. скл.». у генерала ничего не было. А Ольга Павловна возглавила, впоследствии, нашу медслужбу.

Ника

— Товарищ генерал! Разрешите обратится!

На лице генерала, бледном, с тонкими, заострившимися после контузии чертами, удивление выдали только глаза. Подходит к вам неизвестно что и требует вашего внимания, когда оно как раз занято совершенно другим.

— Слушаю.

— Дмитрий Михайлович, вы хотите узнать, где вы и что здесь происходит?

— Да! — четкий и быстрый ответ. Впрочем, по-другому невозможно.

— Пройдемте со мной…

Рядом с ним я почувствовала себя девчонкой, влезшей во взрослые разборки и требующей конфет.

Я присела рядом с носилками. На пеньке лежал выпрошенный мной у мальчиков ноутбук. Закрытый. Пока.