Третий глаз

Это время — конец 50-х, начало 60-х годов — было замечательно тем, что громадный слой общества обнаружил Будущее. Раньше Будущее существовало как некая философская категория. Все понимали, что оно есть и что оно светлое. Но никто на самом деле на эту тему не думал, потому что она была совершенно абстрактной. Теперь же оказалось, что светлое Будущее, коммунизм — не есть нечто раз и навсегда данное классиками. Это то, о чем надо говорить, что достойно самых серьезных дискуссий, и что, по-видимому, зависит от нас. Конечно, в колхозах и цехах не спорили о Будущем — там было не до того, время-то еще очень тяжелое. Но определенный слой интеллигенции, тот самый, которому открыл глаза XX съезд, о Будущем говорил очень много.

Что касается братьев Стругацких, то им вдруг стало ясно: есть чисто литературная задача, которой надлежит заняться немедленно. Надо написать о Будущем не вообще, а создать такой облик грядущего, который был бы, во-первых, привлекательным, потому что общество, скажем, описанное Ефремовым в “Туманности Андромеды”, далеко не с каждой точки зрения привлекательно. Это общество холодное, это общество не для всех, если угодно, элитарное общество. Нужно же создать общество, которое было бы устроено просто и ясно, со структурой доступной и легко воспринимаемой каждым читателем, каждым школьником. И, наконец, очень важное для нас условие — мы должны описать достоверное общество. Вот тогда молодые и восторженно-глуповатые братья Стругацкие выдвинули свой тезис о том, что главные конфликты Будущего — конфликты лучшего с хорошим. Этот тезис очень понравился им. И литературным критикам тоже — они пытались подхватить его как Знамя, как Лозунг. Насколько я помню, Би-Би-Си выступило с ехидной заметкой, мол, нечего им больше делать в Советском Союзе, как организовывать борьбу лучшего с хорошим, а других, оказывается, у них проблем нет. Однако по тому времени эта идея была полезная, потому что позволяла создавать общество “Возвращения”, общество, описанное нами в “Полдень, XXII век”, состоящее из людей с одной стороны хороших, а с другой — понятных и близких. Это были младшие научные сотрудники, энтузиасты своего дела, которые прямо из НИИ 60-х годов перепорхнули в XXII век, что очень понравилось нашим молодым друзьям. Взрослые, конечно, плохо себе представляли, как так может произойти, они знали, что энтузиазм надолго не сохраняется. Мы объяснили: все человеческие качества, как известно, распределены по гауссиане. Доброта, например. Большинство людей имеет какую-то среднюю доброту. Некоторое количество людей (их относительно мало) — исключительно злобные личности. И наоборот, есть люди с повышенной мерой добра — их тоже относительно мало. Так вот, движение человечества в Будущее заключается в том, что эта кривая передвигается по оси абсцисс. То есть, сегодняшняя медиана добра через двести лет окажется в левой части графика, и люди с такой мерой добра станут редкостью. А наиболее распространенными через двести лет будут люди, которые сейчас находятся в правой части графика и которых сейчас так мало.

То был необходимый период, который мы, благополучно прошли. Называйте это болезнью или расцветом. Уж как вам будет угодно. Однако довольно скоро, очевидно, по мере взросления и накопления жизненного опыта, мы сделали большое открытие. Мы обнаружили, что далеко не все окружающие нас люди считают описываемое нами блистательное и светлое Будущее таким же блистательным и светлым. Во всяком случае у этого будущего есть много врагов. Часть врагов — просто злобные невежественные дураки, но это меньшинство, о котором можно бы и не говорить. Но! Существует, оказывается, обширный пласт людей — их нельзя назвать злобными, дураками, но они не хотят этого Будущего! Ибо то Будущее, которое мы представляли себе таким замечательным, предусматривало поглощение духовных благ в максимальных количествах. А большинству людей духовные блага просто не нужны. Не потому, что они какие-то особенно глупые, а просто потому, что они не знают о существовании этих благ.