Третий глаз Шивы

— Тогда я положительно ничего не могу понять! — Ковская машинально погладила запотевшую мельхиоровую вазочку. — Как приятно холодит! — печально вздохнула она.

— Значит, это просто совпадение, — повеселел Лев Минеевич, — случайное стечение обстоятельств.

— Совпадение? — усмехнулась Чарская. — И еще случайное? Как вы, однако, слепы, мой бедный друг! Это судьба! — Она погладила Людмилу Викторовну по руке. — Я уверена, дорогая, что это счастливое предзнаменование. Вас ожидает перемена к лучшему. Вы-то, надеюсь, чувствуете, что тут судьба?

— Ну конечно, судьба! — заулыбался Лев Минеевич.

Он был по-настоящему счастлив, когда все разрешилось, и с готовностью соглашался со всем. Судьба так судьба, предзнаменование так предзнаменование.

— Как интересно! — оживилась и Людмила Викторовна.

Она даже решилась попробовать мороженое. Вслед за ней и остальные стали понемножку колупать твердые матовые шарики, белые, розовые, коричневые.

— Да, моя хорошая, — заключила Чарская, — вам действительно повезло. Этот Люсин толковый парень. Он таки докопается. Если бы вы только слышали, как дотошно выпытывал он у меня малейшие подробности! Я рассказала все, что только знала: и про камни и про цветы.

— Ах, какое это может иметь значение?

— Не скажите, мой ангел, в таком деле подчас важна каждая мелочь.

— Любая деталь. — Лев Минеевич многозначительно вскинул подбородок.

— Он меня и про ваших знакомых расспрашивал. Только тут я мало чем ему помогла. Разве что про Марика этого рассказала…

— Марик! — Людмила Викторовна горько улыбнулась. — Раньше он просто не выходил от нас, а теперь, когда так важно, чтобы рядом с тобой была хоть одна близкая душа, он словно сквозь землю провалился… Я несколько раз звонила ему домой, но никто не отвечает. И куда это он запропастился?

— А вы на работу позвоните, — посоветовала Вера Фабиановна.

— Думаете, я не звонила? Сколько раз!

— И что, нету? — спросил Лев Минеевич.

— Не берут трубку!.. У них, правда, всего один выход в город, а телефон у Аркадия Викторовича стоит в кабинете. Но быть того не может, чтобы никто туда не заходил! Обычно дозвониться нельзя — всегда занято.

— Может, он в командировке? — Лев Минеевич не знал, о ком идет речь, но всячески стремился выказать свою осведомленность.

Ковская раз и навсегда должна утвердиться в мнении, что у Веры Фабиановны от него секретов нет.

— Пусть его, — устало отмахнулась Людмила Викторовна. — Какое мне, в сущности, дело?

— Подумаешь, свет в окошке! — поддержала ее Чарская. — Вам о другом теперь думать должно. Надейтесь на лучшее и терпеливо ожидайте перемен… Я почему-то думаю, что Аркадий Викторович сам возвернется. В надлежащий момент.

— С трудом верится. — Ковская покачала головой. — С большим трудом. И хочется, да не получается. Сердце-вещун другое говорит.

— Не напускайте на себя! — запротестовала Вера Фабиановна. — Лучше слушайтесь правильных советов. Я просто уверена, что ваш братец как живым из дому ушел, так невредимым и возвратится.

— Но неужели вы не понимаете, что это абсурд? — рассердилась Людмила Викторовна. — Он бы давно уже дал о себе знать! Хоть какую-нибудь весточку бы подал, чтобы я успокоилась.

— Да хочет он, хочет сообщить, только не может. — Вера Фабиановна причитала с характерными завываниями профессиональной гадалки. — Нельзя ему. В место такое попал, откуда до дому и не докричишься. Хоть рукой подать, а далеко, хоть глаз видит, а рукой не дотянешься. Это где же он? Да тут же, под боком, только оглянуться ему нельзя и дороженьки все перепутаны. Но он вернется, вернется. Срок выйдет, и разрешится ему.

— Вы, Верочка, все равно как про тюрьму вещаете, — не остерегся Лев Минеевич.

— Вас только тут не хватало! — обозлилась Чарская и, наклонившись к нему, шепнула: — Типун вам на язык, старый дурак!

В притворном ужасе Лев Минеевич прикрыл лицо руками.

— Пусть хоть в тюрьме, лишь бы жив был. — Ковская промокнула глаза.

— Да что вы его слушаете! — Вера Фабиановна была возмущена до глубины души. — Станет вам милиция арестанта разыскивать. А то не известно им, кто у них где сидит! Как же!

Лев Минеевич, только что осудивший Верочку за бесстыдное шаманство, вынужден был отдать должное ее житейской сметке и быстроте ума.

— Никого-то я не слушаю. — Ковская отодвинула от себя вазочку, в которой сиротливо оплывал шоколадный шарик. — И ни в какую тюрьму не верю. За что Аркашеньку в тюрьму? Нет, человек, если только он жив, так бесследно не исчезает. И не надо меня утешать, Вера Фабиановна. Я хоть и признаю существование неких надмирных сил, но в отличие от вас твердо придерживаюсь материализма. Одна у меня надежда, что Аркашу похитили и вопреки его воле продолжают где-то удерживать.

— Милиция найдет! — Лев Минеевич оглянулся по сторонам, ища официантку.

— Вы глубоко неправы, Людмила Викторовна, — стояла на своем Чарская.

— То есть вы правильно говорите про похищение, но вся разница в том, кто похитил. — Она по-цыгански затрясла плечами. — Далеко Аркадий Викторович проник в тайны заповедные, непозволительно далеко.

— О чем это вы? — не поняла Ковская.