Третий глаз Шивы

«Как он постарел! – тоскливо подумал Люсин. – Усы совсем белые стали. Но колючие еще, щеточкой, и ежик на голове дыбом стоит, колючий».

– Что у тебя? – Генерал заложил справочник узкой полоской бумаги и снял очки. – Нашел что-нибудь?

– Пока очень немногое. Сдали в лабораторию… Дежурного по городу, конечно, предупредил… И все!

– Действительно, не густо. Но представление уже составил? Есть во всем этом рациональное зерно?

– Чувствую, есть.

– Чувствуешь или думаешь?

– Для дум материала пока маловато, Григорий Степанович. Но дело это, конечно, наше, по всему видно. Я был неправ. Извини.

– Красиво излагаешь. И с достоинством.

Люсин беспомощно улыбнулся и развел руками.

– Только за этим и пришел? – Генерал прищурился и свободно откинулся в кресле, разглядывая Люсина.

– Разумеется, нет. Этикет рекомендует светским людям улаживать подобные вопросы как бы между прочим.

– Не понял. Светским или советским?

– Светским, Григорий Степанович, но это не значит, что советские люди не могут являться одновременно и светскими тоже… Я шучу, конечно, ибо свет уже давно не тот.

– Я тебе, кажется, говорил, что после юрфака ты стал мне меньше нравиться?

– И неоднократно. Но что делать? Университетское образование даже мурманскому бичу придает известный лоск. Допускаю, что некоторым это может прийтись не по вкусу. Профессиональный юрист, даже доцент, видимо, должен чувствовать ко мне кастовую, я бы сказал, ревность. Это кауза эффициэнс.

– Действующая причина, говоришь? Так-так… На твоем месте я бы не стал здесь козырять латынью. Ведь я-то знаю, что больше тройки ты никогда не имел.

– Зато римское право я сдал на пятерку, равно как и криминалистику.

– «Отлично» я, помню, поставил тебе из милости… Все-таки профилирующий предмет… Говори, с чем пришел. Только быстро.

– Нужен совет. Я нарвался на шишку, которая не пожелала меня принять.

– Кто это?

– Членкор Дубовец. У него работал Ковский. Конечно, я могу порасспросить сослуживцев, что и сделаю, но, боюсь, без его по меньшей мере благожелательного нейтралитета мне далеко не продвинуться. Насколько можно судить по первому телефонному разговору, обстановка в институте сложная.

– Тебе поручен розыск, действуй по закону. При чем здесь обстановка?

– «Всякое право установлено для людей» – «Омнэ юс хоминум кауза конститум эст». Так вот, от товарища Дубовца, кроме жалобы, мы ничего не получим. Мне наплевать, но расследованию это повредит, причем в самом начале. Для пользы дела Дубовца надо нейтрализовать.

– Пообломался, Володя? Политиком стал? – усмехнулся генерал.

– Что делать? Учимся понемногу.

– Вижу. Как, по-твоему, его лучше прижать?

– Если интуиция меня не обманывает, наиболее действенной может оказаться протекция какого-нибудь вышестоящего товарища. Фому Андреевича надо попросить сделать одолжение и оказать всяческое содействие имярек. Высокая протекция позволит ему, не теряя сиятельного имэджа, снизойти до малых сих.

– Хорошо. Я понял. Только не надо так длинно. И паясничать не надо.

– Слушаюсь, товарищ генерал, и благодарю.

– Что такое имэдж, Володя?

– Чисто американское выражение. Оно означает лицо человека, как оно выглядит в зеркале общественного мнения.

– Общественного! – Генерал поднял палец. – Здесь же, насколько я тебя понял, речь идет скорее о внутреннем зеркале. Так?

– Совершенно верно.

– Тогда все. Иди работай, а я тебе позвоню. Впрочем, постой, хочу посоветоваться с тобой по поводу одной идиомы. – Генерал раскрыл справочник и вынул закладку, на которой были записаны английские выражения. – Вот смотри…

– Уэбстер! – сказал Люсин, наклоняясь. – Где приобрели такое сокровище?

– Презент, – смущенно улыбнулся генерал и, услышав приглушенный гудок, снял трубку с мигающего зеленой лампой селектора. – Никак не отыщу вот эту фразу… Слушаю вас, – сказал он. – Да, он у меня. Сейчас позову. Тебя, – подмигнул он Люсину. – Дежурный по городу разыскивает.

– Старший инспектор Люсин у телефона!

– Привет, Владимир Константинович. Подполковник Баев тебя беспокоит.

– Да-да! Что у тебя, Петр Кузьмич?

– Найден бумажник с документами на имя того самого Ковского Аркадия Викторовича, о котором ты говорил… Паспорт, служебное удостоверение, бумажки всякие, пять рублей денег и билет четвертая зона – Москва, Киевской железной дороги.

– За какое число?! – крикнул Люсин.

– Дата вчерашняя. Двадцать второе июня. Ноль часов с минутами.

– Огромное спасибо тебе, Петр Кузьмич, сейчас выезжаю! А где нашли-то?

– На Кольцевой автостраде, чуть подальше съезда на Ленинский проспект… Инспектор ГАИ Петров обнаружил… Ну, до скорого!

– Подкинули? – спросил генерал, когда Люсин задумчиво положил трубку.

– Не знаю, Григорий Степанович. Все может быть… Но билет этот… Так что за фраза? Ах, это Range of vision, вы совершенно правы, означает «поле зрения», а within range – «на расстоянии выстрела».

– Вот это-то мне и надо! – обрадовался генерал. – Больно уж статья интересная попалась.