Третий ход

Вот и с алтарником отношения натянулись. А какие были отношения хорошие! Он в глаза называл Вадима Георгиевича праведником и одновременно вышучивал его. Андрей всегда вышучивал милых ему людей, оттого ему иногда казалось, что не тот или иной человек, а сам Бог обижен на него. Только звонарь Всеволод Александрович извинял ему эту слабость и пускал звонить на колокольню. Все знали недостаток сторожа, а звонарь вроде как и знать не знал. «Наветчики обвиняют праведника именно в том, что ему менее всего свойственно, в отношении чего он, наоборот, достиг духовных высот. Если, скажем, бессребреник, его обвиняют в стяжательстве, если исполнен целомудрия, называют блудником, если трезвенник редкий, то каждый встречный-поперечный толкует о его пьянстве…» Умно, хотя далеко не всегда, конечно, выходит так, как объяснял Всеволод Александрович. Андрей любил звонаря больше всех на подворье, но и вышучивал пуще. «У вас слишком прямолинейное представление о празднике», – заметил он звонарю, когда тот пришел на рождественскую всенощную в костюме и при галстуке. Звонарь негодующе качнул своей дивной, словно вороненого серебра, шевелюрой и соскочил на тихий смешок.

Злые мирские языки, бывшие друзья обзывали Всеволода Саныча «Оссанычем», но на подворье он, наоборот, считался неформалом, хотя неукоснительно следовал церковному канону. Это касалось и одежды: в воскресенье он ходил в красной рубашке, на Троицу – в зеленой, на Рождество – в голубой и так далее… «Ой, какая у вас рубашечка зелененькая! – с сатирической и одновременно просветленной улыбкой надвигался на него Андрей. – И к бороде подходит, вы похожи на Посейдауна. А косой вы помахиваете в траве, как трезубцем в волнах…» «Я вообще старичок на ять», – отвечал звонарь, вызволяя из кармана оселок. Косил на подворье по преимуществу он и других ревновал к косьбе.

А когда звонарь являлся в бейсболке, то тут веселью Колодина и вовсе не было конца.

– «Зизи топ»! – ликовал он.

– А что это… «Зизи топ»? – первый раз растерялся Саныч.

– Это рок-группа такая американская, трио. Там один усач и два бородача, и все с электрогитарами и в бейсболках, а у бородачей бороды ну совсем как у вас, только у одного фиолетовая, а у другого оранжевая…

– А у меня…

– А у вас синяя, ой, нет, я же говорю, зеленая.

Санычу понравилось, что он «Зизи топ», и он, как наденет бейсболку, всегда хвалился перед прихожанами:

– Я Зизи боб!

– «Зизи топ», – поправлял его Колодин.

– А, ну да, Зизи топ!

Прихожане ввергались в замешательство.

Нередко звонарь захаживал в сторожку к Колодину, предваряя свое появление грозным кашлем снизу; захаживал с двумя бутылками чешского лицензионного пива «Старопрамен»: «Я больше люблю „Козел“», – капризничал Андрей. «Нет! – брезгливо тряс бородою звонарь. – Козла я пить не стану». Звонарь садился рядом с горящей лампадой, расставлял широкие колени в просторных штанах и с общепитовским граненым стаканом пива в руке рассказывал какую-нибудь звонарскую байку.