Третий король

— Я вас слушаю. — Вечорек невольно склонился к своему собеседнику.

— Видите ли, я о «Черном короле» Риберы... — Профессор запнулся и с сомнением покачал головой.

— Продолжайте! Надеюсь, что нас тут никто не слышит.

— Нет, конечно. Но я не знаю, как мне это сформулировать. Не хочется показаться слишком настырным...

— Вы — настырным? — усмехнулся капитан. — Эго и вообразить невозможно!

— Вы меня не так поняли... «Черный король» является жемчужиной не одной лишь нашей галереи. Это редкий шедевр, картина, на которую я, к примеру, способен смотреть часами, не задумываясь ни об ее цене, ни об ее славе. Я отношусь к ней не как к вещи, а как к одушевленному существу, понимаете?

Капитан молча кивнул.

— Я не допускаю даже мысли, что чьи-то чужие руки прикоснутся к картине, не то что ее украдут! Ведь пусть мы тут же сумеем вернуть ее назад — все равно вор может повредить холст! Я как раз заканчиваю монографию о Рибере и, поверьте, уделяю там нашему «Королю» немало места.

— Понимаю, — сказал Вечорек, хотя пока совершенно не понимал, куда клонит профессор.

— Я рад. Так вот, вопрос у меня простой: выработан ли план охраны картины? Я не собираюсь лезть не в свое дело. Естественно, у полиции есть свои методы, о которых она вправе, да и обязана, молчать перед посторонними. Но я не усну спокойно, покуда не услышу от вас, что вы ручаетесь за полнейшую безопасность «Третьего короля».

— Гм... — Вечорек на мгновение задумался. Гавроньский глядел на него с удивлением, усилившимся еще более, когда капитан вновь заговорил. — За этим нас сюда и послали. Мы, конечно, сделаем все, что в наших силах. Но при таких обстоятельствах никто в мире, пан профессор, не поручится за что бы то ни было. Я попросту уверен, что ничего плохого не случится. Мы в замке не одни, здесь есть служители, которые тоже следят за сохранностью экспонатов. Музей закрыт для посетителей, решетки на редкость солидные, сигнализация наиновейшая. Никто не может проникнуть в замок, не подняв при этом шума. Ночью здание, как известно, наглухо запирается изнутри, а снаружи музей охраняют ночной сторож и злая собака, которая кинется на любого незваного гостя. Я не ошибаюсь?

— Нет-нет, — завертел головой профессор. — Все это так. Но считаете ли вы, что всего этого достаточно?

— При таких условиях я не нахожу возможностей для похищения, — развел руками Вечорек. — Мало того, если быть полностью откровенным, то мы даже не можем утверждать с уверенностью, что кто-то действительно намеревается выкрасть «Черного короля». Мы только допускаем подобное на основании кое-какой информации. И приехали мы просто на всякий случай. Управление не должно пренебрегать проверкой поступающих сведений, но из ста сигналов тревоги в лучшем случае один бывает не напрасным.

Он улыбнулся и положил руку на плечо профессора.

— Поверьте, пан Гавроньский, у вас, как, впрочем, и у нас, слишком богатое воображение. Но чудес не бывает. Воры не появятся из дымохода и не вылетят на помеле через слуховое окно. И тем не менее ни за что нельзя поручиться, ведь в таких случаях ничего не знаешь наверняка. Совершались и просто непостижимые кражи. Некоторые из них все еще остаются загадкой.

— Раз так, почему же вы не везете картину в Варшаву, в Национальный музей? Там, за бронированными дверями и под охраной, она была бы надежно защищена.

— Во-первых, нельзя же вечно держать ее под замком, и в конце концов ее выставили бы снова: слишком она известна, чтобы надолго исчезнуть для публики. Так что все началось бы сначала, и вы опасались бы так же, как сейчас. А во-вторых, почему вы убеждены, что в Варшаве картина окажется защищена надежнее? Простой кражи мы не допустим и здесь, в Борах, ну а всевозможные таинственные исчезновения, о которых я говорил, за всю историю криминалистики легко пересчитать на пальцах. И вероятность такого ограбления ничуть не выше здесь, чем в Варшаве. Нет, пан профессор. Уж если нас предупредили, что кто-то хочет украсть картину, лучше всего дать вору попытать счастья. Наше преимущество в том, что мы предупреждены, а он об этом не догадывается.

— Однако... — Гавроньский, не договорив, с сомнением покачал головой. — Может, вы и правы. В конце концов, это ваше дело, а не мое. Но вы так и не ответили на мой вопрос. У вас есть какой-либо план охраны картины?

— И есть, и нет, — Вечорек вздохнул. — Я уже объяснил вам, пан профессор, что мы будем неотлучно находиться в замке и наблюдать за течением событий. Но не можем же мы все время сидеть около картины: этак воры не захотят ее красть.

— Вы меня удивляете! — вскричал Гавроньский — Кражи-то я и опасаюсь!

— Увидим, пан профессор. Доверьтесь полиции — и вы будете лучше спать.

— Конечно, конечно, — вдруг засуетился Гавроньский. — Пойдемте же со мною вниз, я познакомлю вас с хранителем.

— Охотно. Ты готова? — Вечорек обернулся к Катажине.

— Сейчас, только причешусь.

Она исчезла за дверью ванной и неслышно прикрыла ее за собой. Святой Себастьян вернулся на свое место.