Третий лишний

– Я дома! – весело прокричал Павел, вернувшись в квартиру, – Воду поставила?

– Дяденька! Дяденька! – из кухни выбежал перепуганный Сашка, его лицо были залито слезами, а глаза, такие же зеленые, как у Женьки, увеличились в размере, и занимали, казалось, пол лица.

   Павел присел на корточки:

– Меня Паша зовут, – сказал он, поймав перепуганного ребенка, – Что случилось?

– Дядя Паша! – глотая слезы и плохо выговаривая слова, почти кричал мальчик, – Кажется…, Женя… умерла!

   Павел вскочил, бросив пакеты с продуктами на пол, и в несколько больших прыжков оказался на кухне, посреди которой лежало бездыханное тело девушки. Он упал рядом на колени и потрогал ее лоб. Она пылала огнем.

– Уф, – выдохнул он, – Жива…

– Что с ней такое? – все еще всхлипывая, спросил Сашка, присев рядом.

– Не знаю, – ответил мужчина, вставая и беря девушку на руки, – Отвезу ее в больницу, – и уже на бегу, повернулся к ребенку, – Ты за главного!

– Угу, – ответил малыш, провожая их глазами.

***

   Алина припарковала своего Жучка немного в стороне от дома, чтобы случайно раньше времени не выдать свое местоположение, и отправилась «делать сюрприз» пешком. Пока она шла, в ее голове прокручивались самые разнообразные сюжеты. И самым навязчивым был тот, в котором она входит в квартиру, открывая с ноги хлипкую дверь, и застает своего мужа в объятиях голой девицы.

   Она прямо ощущала ее запах, чувствовала, как вцепляется ей в волосы, как они хрустят в ее руках, вырываясь с корнем. Слышала, как неистово орет эта молодая красавица, выбегая из квартиры в чем мать родила и, как она смеется ей в след, обещая уничтожить мерзкую тварь, стереть в порошок, превратить в пыль…

   У Алины даже руки чесались от предвкушения. Она даже поймала себя на мысли, что такого варианта она не просто ждет, она его жаждет. Все указывало на то, что Павел ей неверен. И то, что он не пришел к ней в «День памяти», и то, что он стал холодным и отстраненным, и эта квартира…

   Пожалуй, единственная нестыковка, которая не давала покоя, так эта его просьба заплатить за жилье. Как можно быть настолько глупым, чтобы собственноручно выдать свое местоположение? Она не могла этого понять, и потому, просто не думала об этом, прокручивая в голове единственно приемлемый для нее вариант. Измена!

   Ровным шагом, полностью уверенная в своей правоте, она вошла в подъезд, поднялась на третий этаж и встала перед заветной дверью. В этот самый момент ее план начал трещать по швам. Дверь оказалась совсем не хлипкой, а металлической и тяжелой, самой настоящей броней. Уверенности поубавилось.

   Она занесла палец над звонком, другой рукой взявшись за ручку двери, и одновременно нажала на кнопку и повернула рычаг. За дверью разлилась красивая птичья трель, замок щелкнул, и дверь отворилась. И прежде чем на пороге появились хозяева, Алина, снова натянув на лицо воинственное выражение, переступила порог.

***

   В дверном проеме, ведущем в гостиную, появился ребенок, и широко открытыми зелеными глазами посмотрел на гостью.

– Вы кто? – спросил он серьезно, слегка насупившись.

– Я Алина, – ответила она, растерявшись, – Мама дома?

– Мама? – переспросил он и задумался на мгновение, – Наверное, дома…

– Наверное? – удивилась женщина.

– Только, это не здесь, – добавил мальчик.

– А где? – спросила она.

– Я не могу вам сказать, Женя не разрешает мне говорить с незнакомцами!

– Кто этот Женя?

– Это моя сестра!

– Ага, – обрадовалась женщина ниточке, – А она дома?

– Нет, она в больнице…

– А из взрослых кто-нибудь здесь есть?

– Я! – уверенно сказал мальчонка.

– И больше никого?

– Нет, я за главного, – он по-деловому скрестил руки на груди, – Так дядя Паша сказал!

   Алина чуть не подпрыгнула от восторга, услышав знакомое имя.

– А дядя Паша – это кто? – спросила она осторожно.

– Дядя Паша, это дядя Паша, – пожал плечами Сашка, – Это его квартира.

– Угу, – Алина закусила губу, – А ты тут тогда что делаешь?

– Дядя Паша сказал, что мы тут пока поживем…

– А мы это…

– Я и Женя.

– И почему?

– Что «почему»?

– Почему вы будете жить здесь, а не дома…

– Дома Сева, – ответил ребенок, – Он дерется, во…, – он снова задрал свою рубашку, демонстрируя синяк, – И Женю обижает…

   Увидев побои, Алина побледнела. Она никогда не понимала, как можно поднять руку на маленького беззащитного ребенка. Не принимала даже легких наказаний, с удовольствием расправляясь с абъюзерами в зале суда. Лишая их всего, детей, имущества, достоинства, если, конечно, оно у них еще было. Такие дела она любила более всего, и получала от них максимальное, почти физическое, удовольствие.

– А мама что ж за вас не заступиться? – спросила женщина, опавшим голосом, присаживаясь на пуфик в прихожей.

– Мама – алкашка, так Женя сказала…

   На мгновение воцарилась тишина, которою нарушил внезапный громкий рык. Это в животе у Сашки заурчало от голода. От неожиданности он даже вздрогнул и посмотрел на свой живот удивленно.

– Голодный? – поинтересовалась Алина.

– Угу, – ответил малыш, гладя себя по животу, – Очень…

– Хочешь, я приготовлю для тебя что-нибудь, пока мы ждем дядю Пашу и Женю?

– А вы умеете?