Третий лишний

   Приходить к ней в гости, оставлять подарки, рассказывать о том, как прошел год и делать вид, что дочь слушает, понимает и радуется тому, что мама рядом.

– Сегодня я одна к тебе пришла, – произнесла женщина, садясь на скамейку, – Твой папа сильно занят, работает. Но, ничего, он придет к тебе потом, милая. Я уверена, – она погладила фото большим пальцем, смахивая с него прилипший листок, – Знаешь, он стал совсем другим. Таким серьезным, занятым. У него столько дел, что он даже ночевать домой не приходит. Я осталась совсем одна…

***

   А Пашка просто устал. Устал от боли, от холодных серых стен безжизненной квартиры, от бесконечно страдающей жены.

   Уже 15 лет прошло с того момента, как их дочь умерла, а она все еще оплакивала ее, даже комнату ее не позволяла трогать. Все в той комнате напоминало о маленькой Стелле. Кроватка, игрушки, фотографии на всех стенах. Своеобразный алтарь вечной памяти.

   Мертвая Стелла была важнее для Алины, чем он: живой, требующий внимания мужчина, который был рядом в трудные времена, который подставлял свою жилетку для ее слез, и плечо, чтобы она могла опереться. Сначала ему казалось, что все скоро пройдет, но время не приносило облегчения.

   И хотя внешне Алина стала выглядеть лучше, что-то с ней было явно не так. Печаль давно покинула ее лицо, но ее место заняло безразличие, недвижимая маска спокойствия. Он сначала даже обрадовался, когда она, наконец, поднялась с постели и начала жить, причесалась, накрасилась и вышла на работу. Но вскоре понял, что горе никуда не пропало, она просто создала вокруг сердечной занозы кокон, как жемчужница, вырастила вокруг раздражающей песчинки жемчужину.

   Только перестаралась, и камень этот оказался слишком толстостенным, слишком большим. Он поглотил все ее сердце, и она разучилась любить. Превратила себя в снежную королеву, и пошла по жизни без чувств, без сострадания, пробивая себе дорогу сквозь толпу живых людей, идя по головам.

   Но это было там, за порогом. А здесь, дома, стоило ей лишь вернуться в родные стены, она расплывалась бесформенной кляксой по полу и погибала до утра в своем горе.

   Ну, что он мог сделать? Только ждать. И он ждал. Долго. Пожалуй, даже дольше, чем следовало. А теперь он устал.

   Он больше не хотел ее видеть, не желал проходить каждый день мимо комнаты-алтаря, вспоминая каждый раз, как болезнь его дочери разрушила его жизнь, втоптала в грязь счастливую семью. Надо было отпустить ее, перешагнуть и идти дальше.

   И он отпустил.

   «Ты где?» – пиликнула СМСка.

   Он посмотрел на нее устало, и скинул, оставив без ответа.

   «Я жду тебя у Стеллы. Ты где?»

   Он еще раз взглянул на телефон и выключил его, пропав из сети.

Глава 2

   Женька все еще воевала со своими волосами. Давно надо было их отстричь. Густые, вьющиеся, длинные и жутко непослушные. Расчесать их было настоящим испытанием. Кряхтя и чертыхаясь, она, наконец, распутала последний ночной узел, заплела дурацкую копну в толстую косу и уложила ее на плечо.

– Сашка, – крикнула она брату, – Я готова! Ты оделся?

– Ага! – раздалось из комнаты, и на пороге появился брат в шапке набекрень и ботинках, одетых не на ту ногу.

– Башмаки переобуй, – кинула ему Женька, едва взглянув на брата, – И поехали.

– Куда собрались? – из своей комнаты вывалилась заспанная мать.

   Она едва держалась на ногах, ночной хмель все еще бродил в ее венах, волосы были спутаны в колтуны, лицо опухло, а изо рта невыносимо несло перегаром.

– В школу, – заявила Женька, поморщившись, – Ты бы помылась…

– Ты деньги у меня брала? – спросила мать, стоя в дверном проеме и держась за дверной косяк, чтобы не упасть.

– Да, – ответила Женька, накидывая рюкзак на плечо, – Ты мне сама дала…

– Верни, – заплетающимся языком сказала женщина.

– Нет, – ответила Женя, подходя к двери и протягивая руку брату, – У нас хлеба нет и в холодильнике пусто!

– Тогда, – мать задумалась, – Купи мне бутылку…. Башка болит.

– Ладно, – Женька закусила губу и вышла из дома.

   Она не собиралась брать водку для матери, да, там и денег-то было только на хлеб да макароны. Но, если ей сейчас не пообещать, то она заведет скандал, и уйти из дома вряд ли получится. И тогда уж она точно опоздает в школу, а ей еще Сашку в сад везти.

   Девушка выкатила из сарая старый обшарпанный велик, еще папин, Сашка привычно прыгнул на раму и они поехали в детский сад.

   Еще совсем недавно, они жили, как все. Мама, папа и двое любимых детей, ухоженных, одетых в новые вещи и накормленных досыта. Мама была красивой, а папа был живым. Но два года назад отец погиб. Его сбил какой-то пьяный гад, позволивший себе сесть за руль. И все. Вся жизнь покатилась под откос.

   Мать не смогла пережить потерю и начала пить. Женьке пришлось срочно стать взрослой, ухаживать за братом и матерью, заботиться о том, чтоб дома была еда, чтобы Сашка ходил в детский сад, и чтобы уроки были сделаны вовремя.

   Ей было почти 18, она заканчивала одиннадцатый класс, немного подрабатывала в кафе официанткой по вечерам, делая уроки в свободное время между заказами, расположившись на кухне, рядом с поваром.