Третий лишний

– Просто пытаюсь распределить обязанности по дому, прежде чем начать семейную жизнь.

Ади садится на постели, прикрывая обнажённое дело атласной простынёю золотистого цвета.

– Хорошо. – Уголки её губ ползут вниз, когда она пожимает плечами. – Я не буду делать минет.

Я подскакиваю.

– То есть, как? – Пульс у меня однозначно участился. – Детка, ты знаешь, что нельзя так шутить с мужем?

– Я ведь и не шучу, – спокойно отвечает. – Ты не моешь посуду – я не делаю минет. Алекс, всё по-честному.

Я ловко перебираюсь на Адель, пригвождая её к кровати.

– Кто-то захотел быть наказанным? – говорю возле её губ. – О`кей. – Неожиданно для неё поднимаюсь, скрестив руки на груди. – Что насчёт минета перед каждым мытьём посуды?

Ади толкает меня, и я падаю на спину. Ей удаётся меня оседлать. Она наклоняется ниже, я кладу руки ей на бёдра. Мы целуемся. Адель шепчет:

– После медового месяца нужно заняться покупкой посудомоечной машины.

– Угу, постанываю я ей в рот. – Возьмём самую дешёвую модель… Она быстро ломается…

Эпилог

Адель

Я знаю, что это сон. Такой окрылённой я не чувствовала себя даже на свадьбе. Когда Пол хватает меня крепко за руку, мы поднимаемся на вершину холма. И это странно, потому что мне казалось, мы на ровной местности. Но суть не в этом. А в том, что воздушные шары, которые мы держим, яркие и красивые. Возможно, они кажутся мне превосходными лишь из-за того, что я во сне.

Так интересно это осознавать.

Твоё тело всё ещё в одной из кают катера, качающегося на волнах, а душа здесь, с парнем, которого я не видела уже столько лет. Даже в ночных видениях.

– Ладно, – вздохнув, я приподнимаю бровь. Пол обводит меня зелёными глазами, изучая меня. – Так, что ты задумал? Мы идём сюда уже около получаса.

У него такая широкая и добрая улыбка, что ею можно осветить каждый уголок этого мира.

– На самом деле, уже несколько часов. – Беззаботный смех вызывает радость. – Знаешь, Ади, я просто хотел, чтобы ты была счастлива. И это случилось.

Вскинув глаза на него, я замечаю, что он сияет. В смысле, его лицо освещено такими светлыми эмоциями, и передать их словами невозможно. Я хочу сказать ему, что мне бы хотелось, чтобы он был жив, но не знаю, уместно ли это. А вдруг он читает мои мысли? Тогда он и так всё поймёт.

– Сегодня, – произносит парень громко, – мы будем избавляться от всего негатива.

– То есть? – Делаю шаг вперёд.

Какие же у него зелёные глаза! Как само лето! Он – лето.

– Ади, в твоей руке пять шаров, так же, как и в моей. – Пауза. – Прежде, чем отпустить шар на волю, мы говорим что-то ужасное, что тревожит нас, что произошло с нами, – его рука лавирует в воздухе, – и только потом позволяем одному шарику улететь со словами: «Отпускаю». Так мы избавимся от всей нашей горечи.

Я смотрю на природу вокруг: зелень под нашими ногами, деревья, окружающие нас, цветы, растущие для нас.

– Пять разных… эм-м… неприятностей, верно?

Усмехнувшись, Пол отвечает:

– Можно и так сказать. Итак, я начну. – Некоторое время он мешкается, а потом я слышу его бархатный голос: – Когда мне было четыре года, мать сильно избила меня, и у меня даже остался шрам на коленке и на животе. Но мама была пьяной, и всю жизнь просила у меня прощения. Я не виню её. – Сглотнув, говорит: – Отпускаю.

Выпускает шар голубого цвета. Это не должно быть так сложно. Ладно. Я и не думала, что его мама так поступила с ним. Слёзы начинают душить.

– Когда мне было десять, наш сосед, папин приятель, дядя Уилл, пытался меня изнасиловать. Мне удалось сбежать из его дома, в который он меня заманил. Через неделю Уилл умер от разрыва сердца. И я… – плач вырывается из горла, – …я отпускаю это.

Ладонь Пола касается моего плеча. Я с удивлением вдруг замечаю, что на мне мой любимый джинсовый комбинезон, который я носила, будучи подростком.

– Родители всегда хотели, чтобы я был их марионеткой, – признаётся парень, забирая шар из руки, которая держит ещё три, и, разжимая кулак, дарит шарику целый мир. – Отпускаю.

– Я хотела стать балериной, но мама сказала мне, что я уродина, когда мне было восемь лет. После этого я долгое время чувствовала себя гадким утёнком. Отпускаю.

Пол вздыхает.

– Я ударил своего отца однажды во время спора о моём будущем. Я так раньше никода не поступал. – Красный шар улетает. – Отпускаю.

– Я чувствую вину уже больше восьми лет за смерть моего друга. – Рыдания так же, как и шар, обретают волю. – Я не могу…

– Должна отпустить! – требовательно говорит Пол, но в его глазах блестят слёзы.

– Не могу, – прижимаясь щекой к его клетчатой футболке, я плачу.

– Шар уже улетел, Ади. – Мы оба вскидывает головы вверх.

Приложив тыльную сторону ладони ко рту, я киваю.

– Да. Отпускаю.

Несколько минут мы молчим, просто обнимаясь. Так хорошо чувствовать Пола рядом. Это кажется фантастикой. Ещё две тревоги, сковывающие наши сердца. Мне хочется растянуть эти мгновения. Я не спешу освобождаться от ужасов своей жизни, потому что мой друг здесь. Он со мной.

– Ты никогда бы не смогла меня полюбить. – Дрожь прокатывается волной через его тело, передавая мне всю боль этого невероятного парня. – Отпускаю.