Третий лишний(СИ)

    Раздумывая о будущем, он уже  решил, что беременности Ханны обрадуется, потому что ребенок, рожденный ею, наверняка будет красивым. Обладая почти всем, что нужно счастливому человеку для жизни, он все чаще стал задумываться о большой семье. Если с Кэтрин это было не возможным, то с Ханной вполне.

     Будучи женатым, Айзек понимал, что его дети будут незаконнорожденными, чего ему совсем не хотелось, и придумал план. Если бы Ханна родила, он нашел бы ей сильно стесненного  в средствах пожилого, желательно очень пожилого человека, и, заплатив ему некоторую сумму, предложить бы ему жениться на Ханне. Потом он бы с Кэтрин переехал в другой город, где Ханну никто не знал, купил бы ей дом и часто навещал.

     А пока он не забывал об осторожности и старался не выделять Ханну среди прислуги, но все же Кэтрин ревновала и изводила служанку придирками. Он как мог, всеми силами сохранял спокойствие жены и надеялся, что она еще не скоро заподозрит неладное. Однако, то что рано или поздно она догадается, он не сомневался, потому что Ханна менялась на глазах. Служанка вела себя скромно, но Кэтрин не спускала с нее глаз и тоже заметила появившуюся в Ханне чувственность. Почти каждый вечер она жаловалась любимому Айзеку о том, что Эмма ей не нравится, что она подозревает ее ужасном поведении и что ее подруги говорят... Он успокаивал супругу как мог и заверял, что ничего в Эмме подобного не замечает, но как только что-то почувствует, сразу же ее уволит.

      Однако тихое течение жизни резко изменилось. Он не мог предвидеть, что все пойдет прахом, когда супруга соизволит выполнить супружеский долг.

    - Милый, думаю, что нам нужен маленький, хорошенький малыш. - глядя на него счастливыми глазами произнесла Кэтрин. Она смотрела на него, ожидая, что он разделит с ней радость, что обрадуется ее неожиданному решению, но радости и искреннего счастья в его глазах она не увидела. Айзек застыл, словно не понимал о чем речь, а потом изобразил радость, но не так, как ожидала супруга.

     - Милый, в чем дело? - тревожно спросила она. - Ты не рад? Ты не хочешь ребенка?

    - Ну, что ты, Кэтрин. Я просто так удивлен, можно даже сказать сражен, столь неожиданным твоим желанием.

     - Но ведь брак для того и нужен, чтобы плодиться и размножаться. Ведь так сказано в Библии.

     - Да, милая. - согласился он. Чем больше Кэтрин на него смотрела, тем больше тревога поднималась в ее душе.

     - Помнишь, как раньше настойчив ты был в желаниях. Даже с моими родителями разговаривал. - она покраснела. - Вот и я решила, что...

    - Чудесно, что ты переменила свое мнение! Почти четыре года на размышления - это капля в море нашей жизни. - она почувствовала насмешку в его словах.

     - Но ты же победил свою похоть и теперь я готова.

     Он помолчал, а потом ответил:

     - Теперь мне надо привыкнуть.

      Кэтрин потеряла дар речи.

       Разбирая вещи хозяйки, которые принесла прачка, Ханна наткнулась на странную женскую ночную рубашку. Она выглядела как любая другая рубашка Кэтрин, но у этой на высоте срамного места была большая дыра, обработанная кружевом. От осознания, для чего миссис Гриндл понадобилась эта рубашка, Ханну зазнобило. Ее руки тряслись, из глаз брызнули слезы. Она бегала по комнате из одного угла в другой, не зная, что делать, а потом брезгливо бросила ночную сорочку на пол и стала вытирать об нее ноги, но от этого легче ей не становилось. Скорее наоборот. Брезгливо схватив потоптанную рубашку двумя пальцами, она рванула в кабинет мистера Гриндла. Ненависть, ярость и ревность гнали ее и она даже не пыталась изобразить спокойствие. Сейчас ей было абсолютно не важно кого она встретит на своем пути.

    "Он обманул! Предал! Ненавижу!"

      Ворвавшись в комнату, она громко захлопнула дверь, резко подошла и швырнула в ему лицо тряпку.

     - Что это?! - Ханна резко дышала, весь ее облик выражал гнев и ярость.

      Удивленный ее поведением, Айзек брезгливо пальцами развернул рубашку и, усмехнувшись, небрежно ответил:

    - Ах, это! Сущий пустяк, не обращай внимание. - и продолжил работу с бумагами, не обращая на служанку никакого внимания и показывая, что разговор закончен. Несколько мгновений, Ханна стояла молча, а потом медленно подошла к его столу, оперлась руками  и с холодной мстительной улыбкой произнесла:

    - Я ухожу! - ее прищуренные глаза блестели. Она чувственно прикусила нижнюю губу,  поднялась, медленно повернулась и, покачивая бедрами, направилась к двери.

    - Ты не уйдешь!

   - Уверен? - она обернулась. Ее коварная, соблазнительная улыбка уголками губ, поразила его. Он видел, что она усмехалась и не подчинялась ему. - Я уже не та наивная глупая дурочка, которая пришла к тебе тогда. - чувственно покачивая бедрами, она подошла к нему и поставила ногу на край его кресла. Никогда ранее Ханна не могла даже подумать, что способна на подобное, но сейчас от злости в ее груди все клокотало и она не совсем понимала, что делает.