Третий муж (СИ)

— Нет-нет, — вновь кинулся он ко мне, — всё не закончилось. Мы любим друг друга и должны быть вместе.

— Слишком поздно ты это понял, муж мой, — покачала я головой, кривясь от горестных мыслей, — Слишком поздно. Моя душа полна боли, а сердце крови. Оставь свои попытки и объяснения. Я не верю тебе больше. А с этим невозможно жить. Так что, не получится прощение, скорее получается прощание.

Он стоял и смотрел на меня с такой болью в глазах, что мне стало даже не по себе. Теперь он вдруг понял, что я не отступлюсь и что он проиграл.

Глава 25

На следующий день нас развели. А через месяц я уволилась, и мы с Катюшей уехали к маме в Березовск.

Перед разводом у меня состоялся тяжелый, но плодотворный разговор с Никой. Она была в курсе моих дел постоянно и, особенно, в деле о разводе.

— И куда ты теперь? — спросила, настороженно вглядываясь в мое лицо.

— Как куда, — усмехнулась я тоскливо, — конечно к маме. Куда же еще.

— А как будешь работать? Где?

— Там тоже есть газета, — хмыкнула я, — Не пропаду. Да и Катюша лишь год отсутствовала. Помнят ее в классе. Вернется к своим друзьям. Она даже обрадовалась, как ни странно и спокойно приняла мое заявление о нашем разводе. Вот так, — криво усмехнулась я.

— Значит, он тебя не любил, если так быстро ушел, — покачала головой Ника.

— Не знаю, — вздохнула я печально, — говорит, что любил, любит и будет любить.

— Знаю я таких, — хмыкнула она в ответ, — Дамский угодник, твой Валера. Ты была бы с ним всегда на втором плане. Конечно, я понимаю, что он уже привык к тебе, к Катюше, его устраивало такое положение: красавица жена, послушная дочка. Еще бы и родила ему. А все же он, как кот, который гуляет сам по себе, всегда бы уходил и возвращался когда хотел. Может быть и хорошо, что нет того ребенка, да простит мне Господь! Может сама судьба тебя уберегла. А что бы ты дела, если это произошло потом, когда у тебя на руках было бы двое детей? Тьфу-тьфу-тьфу! Упаси, Боже от такой напасти!

Я сидела и только кивала, вспоминая его слова, что могла бы уводить его от любых других женщин. То есть, он не отрицал, что их будет еще много у него. Эта мысль настолько сильно подкосила меня, что всегда вспомнила ее и уже тверже убеждалась, что поступила правильно. Я не смогу позволить над собой измываться, собой помыкать и не хочу себя жалеть и его постоянно прощать. И это была не гордыня, скорее гордость самостоятельной женщины, знающей себе цену. Так и сказала Нике, когда мы подводили итоги нашей беседы на эту тему.

— А может к нам, в Москву? — спросила она, с жадностью вглядываясь в мое лицо, — Здесь вам будет хорошо, обещаю. Здесь все по-прежнему осталось и квартира, и машина, и работа. Может, подумаешь? Мы, со Степаном Петровичем будем рады. А уж как будет рад Данька!

Я обещала подумать. Мы немного поплакали, немного посмеялись, как это часто бывает между близкими подругами, и расстались до следующей созвонки. Я обещала, как только сяду в самолет.

Перед самым отъездом созвала всех на отвальную вечеринку. Было шумно и весело. Я старалась не вносить печальную струю отъезда, а просто выезда в новую интересную жизнь.

— Новые люди, новые встречи, что еще надо простому журналисту в его будничной работе, — говорила я, чокаясь со всеми после очередного тоста гостей, понимающих и сочувствующих.

Вместе с Танюшей, которая, несмотря на свой большой живот, быстро двигалась и совсем не боялась сделать что-то не так. Она успевала везде: на кухне, в гостиной с чистой посудой, встречать гостей. Сегодня я пригласила еще и соседей, с которыми успела познакомиться за это время и с которыми поддерживала хорошие отношения. Они уже были в курсе моих личных событий и полностью на моей стороне. Их поддержка была мне также приятна. Я не была одинокой в своем несчастие даже на лестничной площадке. И не потому, что жаловалась направо и налево, а потому что соседи всё и всегда видят и слышат. И твое счастье, что попадаются вот такие, как мои: спокойные вежливые в быту, и веселые, жизнерадостные и гостеприимные, в праздники.

Вечер был в самом разгаре, когда позвонил Валера. Я не видела своего телефона, он был на зарядке в кухне, и Таня принесла мне его.

— Кто? — удивилась я.

— Возьми, это он, — и показала мне глазами, округлив их.

Я сморщилась, но взяла.

— Слушаю.

— Здравствуй, Лиза, — услышала я до боли знакомый голос, и сердце предательски екнуло, — Прости, что помешал тебе, но очень хотел услышать тебя.

Я слушала и молчала.

— Я понимаю, что не прав, понимаю, как оскорбил тебя, но хочу еще раз сказать, что любил только тебя и продолжаю любить.

Тут голос его сорвался. Я прижала телефон к уху и сцепила зубы.

— Если он сейчас скажет, что придет и обнимет меня, то не откажу ему, — вдруг подумала и даже слегка оцепенела от своей крамольной мысли, — Я всё еще люблю его? Или это какая-то зависимость от такого мужчины?

Слегка откашлявшись, я сказала слова прощания и отжала вызов. Постояв еще немного, сжимая телефон в ладони, закрыла глаза и часто задышала. Открыв, увидела взволнованное лицо Тани.

— Что ему еще надо от тебя? — нахмурилась она.