Третий муж (СИ)

— Был обеденный стол, но я его удалил после смерти мамы. Напоминал мне о многом. Решил, что так будет лучше, — развернул он приглашающе ладонь и взмахом руки, показывая вокруг, — Нравится?

— Нравится, — кивнула я, — можешь кофе сделать?

— Обязательно, — улыбнулся он, — только помоги затарить холодильник. Я заказал кое-что в ресторане, но еще не видел. Да и тетя Лида наготовила, небось, как всегда.

Мы открыли баул и выставили на стол баночки с салатами, с мясом, с фруктами и еще с чем-то, что напоминало картофель, макароны и соусы. Все сложили в большой современный холодильник, и я увидела еще и бутылки шампанского и водки. Нехорошо как-то вспомнились слова Димы, но Игорь тут же, поняв мой взгляд, улыбнулся:

— Это НЗ, на всякий случай. Не возражаешь?

А что я могла сказать, просто пожала плечами:

— Ты хозяин, тебе и решать.

Потом он готовил кофе в кофемашине, а я, вымыв руки, вытащила свои бутерброды и разложила на тарелку.

— О, — удивленно поднял он бровь, — ты тоже со своим харчем. Годится.

Мы присели на стулья и приступили к трапезе. Кофе был отличный, такой, как мне нравился: крепкий и слегка сладкий, без всяких примесей, просто черный. Попробовал мои бутерброды, которые я разогрела в микроволновке и удивился.

— Горячие вкуснее, попробуй, — усмехнулась я.

Он откусил и принялся быстро жевать, кивая согласием. Уж что-что, а бутеры у меня были в зачете. Еще никто от них не отказывался, все хвалили. Я чувствовала в этом свое призвание, кулинарное, естественно. Все остальное тоже могла приготовить даже в расчете на семью, но это всегда делала мама, а я была на подхвате. Только в общаге иногда баловала своих девчонок обедами по-домашнему. И тогда по всему дому разносились чесночно-луковые запахи, на которые слетались все окрестные жилички. Они пробовали, делились своими рецептами и хвалили мои.

— Мы будем здесь ночевать? — задала я мучивший меня вопрос.

Игорь кивнул, с полным ртом.

— Могу пройти в комнату? — спросила я.

— Выбирай любую, — откашлялся он, запив очередной кус.

Я кивнула и пошла выбирать себе временное жилье. Толкнула в первую же дверь и поняла, что это женский вариант, где увидела зеркальный столик, широкую кровать и комод под старину. Во всю стену располагался шкаф с подвижными дверцами. Скинув на постель свой рюкзак, выглянула в окно, раздвинув шторы. Там был рай из цветущих кустов шиповника. Они росли густо, и пахли так, что кружилась голова. Это я почувствовала, когда открыла створку и высунулась в окно. Кроме запаха было еще их разноцветье: от белого до темно-красного.

— Ковер из роз, — почему-то пришли на ум слова.

И такое блаженство вдруг охватило меня, что слезы выступили из глаз. Почему-то здесь и сейчас мне было очень хорошо, будто вернулась в свой родной дом. Утерев щеки, я спустилась в холл, где сидел Игорь.

— Выбрала? — задал он мне вопрос.

— Да, первую слева. Там такой вид из окна! Прелесть!

Игорь хмыкнул и поманил к себе. Я присела рядом на диван. Мы смотрели друг на друга, будто изучали, и потом я вскочила, испугавшись приливших странных чувств.

— Покажи мне все во дворе, — смутилась я, и отвела глаза.

Он медленно поднялся и показал рукой на выход.

— Идем.

Мы вышли во двор и он отвечал на мои вопросы когда построен дом, кто тут жил и живет, кто смотрит за садом и часто ли он бывает здесь и один ли или с компанией. Я постеснялась сказать с девушкой ли, но он понял и сказал, что только единственную меня сюда привез, и что ни одна девичья нога не ступала на эти плиты. Почему-то мне было приятно, и я устремилась в сад. Там росли фруктовые деревья, в основном яблони. Была еще и беседка, увитая виноградом и даже альпийская горка с небольшим водопадом. Правда, вода не подавалась, и цветков не было. Запущено и сухо.

— Жалко, — проговорила я, показывая на это унылое место.

— После мамы никто не прикасался к этому, да и мало здесь бывало народу. Отец не посещал уже давно, а без мамы тут все засохло. Я тоже бываю редко. Приезжаю, чтобы заплатить и проведать дом с маминым запахом. Знаешь, иногда мне кажется, что я незримо чувствую ее присутствие. И мне становится ужасно тоскливо. Стараюсь бывать реже. А вот сейчас почему-то захотел тебе показать. Не знаю, почему, — и он задумался, прикрыв глаза.

Мы сидели в беседке и молчали. Я впитывала запахи и тишину, а он погрузился в свои воспоминания. Глядя на его задумчивое осунувшееся лицо, так захотелось прижать к себе, что я даже приподнялась, потом опомнилась и опустилась на скамейку. Он заметил мой порыв и встал. Протянув руку, поднял меня на ноги и медленно наклонился над моим лицом. Его губы нашли мои и он нежно прикоснулся к ним. Раз, потом другой, потом прижал к себе одной рукой за талию, другую под волосы и я поплыла от поцелуя.

— Ах, как он был восхитителен! — голова закружилась и я размякла в его руках.

Он тут же оторвался от губ и, подхватив на руки, присел на скамью и посадил на колени. Вновь приник к губам и тут я уже обвила руками его шею и мы целовались, долго, со вкусом. Потом он поставил на ноги и, обняв за плечи, повел в дом.