Третий муж (СИ)

— Ах, ты ничего не знаешь, — хохотнула она и прихлебнула из своего бокала, — Игорь болен. У него плохая наследственность. По матери, конечно. Ведь она была душевно больна и много пила. Уж куда только ее не возил Степан Петрович, по каким врачам — все было без толку. Она в последнее время запила и в один раз села пьяная за руль машины и разбилась, не справившись с управлением. Слуги не уследили или просто устали от ее постоянных скандалов с мужем. Вот тогда он и покинул их дом. А слуги не уследили. Как было на самом деле не знаю, но Игорь после ее смерти много пил и проснулась его наследственность.

— Это неправда, — я с силой поставила фужер на рядом стоящий стол, — он так выпивал, потому что скорбел по утере матери. Даже не смог быть на похоронах, так как был в командировке.

— Это тебе так рассказали? — усмехнулась она зло прищурясь, — а ты спроси сама у него как-нибудь. Надеюсь, он тебе скажет правду обо всем: где он был в то время, в каком состоянии я таскала его домой и откуда, как его постоянно вытаскивал из странных компаний отец и я. Думаю, что тебе будет интересно. Прощай. Я, конечно, расстроилась, когда узнала о вашей свадьбе, но потом вспомнила старую песенку «если к другому уходит невеста, то неизвестно кому повезло».

Она еще раз зло хихикнула и помахала мне рукой.

— Прощай и помни обо мне.

Да уж, запомнила я ее слова и даже плакала ночью, когда Игорь заснул. Он крепко выпил, и я его еле довела до кровати. Лежала и вспоминала и ее слова и слова Димы охранника, который еще в первый раз обронил фразу, что Игоря он часто видел пьяным и даже не удивился, когда я привела его в таком виде. Сложив два и два, я решила поговорить с ним откровенно и жестко. Мне надо было знать, что это действительно наследственность или вымысел обиженной оскорбленной женщины.

— Тогда как считать слова постороннего парня Димы? — вздыхала я.

Как-то, выбрав время, я решилась на такой сложный, но нужный мне разговор.

Мы отмечали вместе праздник 23 февраля, так как Игорь хоть и был журналистом, но все же военным и носил офицерское звание старший лейтенант. Он считал 23 февраля и своим профессиональным праздником. Собрав на стол немудреное угощение, мы выпили каждый свой напиток: я сок, Игорь стопку водки и потом рассказал мне одну из военных баек, что гуляли по тылам наших военных представителей в «горячих» точках. Он выпил еще и еще. Язык его совсем развязался, и я даже прихватила бутылку, когда он вновь решил налить. Пил и уже не закусывал.

— Стоп, — сказала я и убрала ее со стола, — довольно. А то ты будешь неадекватен.

— Разве? — удивился он, — Ты меня таким видела?

— Было, один раз, помнишь? — хмыкнула я, — Тогда в первый раз, когда встретились в клубе. Ты совсем был пьян. Ушел от меня, приказал ждать и не пришел. Потом я нашла сама тебя избитого и крепко выпившего.

— Ах, когда я в тебя влюбился окончательно, — приблизился он ко мне и потянулся с поцелуем.

Я отодвинула его лицо.

— Скажи честно — ты алкоголик?

Он опешил.

— С чего ты взяла?

— Когда я была у тебя впервые, именно в тот самый вечер здесь, — я провела по воздуху рукой, — то видела у тебя в баре полно бутылок разных, а еще в холодильнике. Там было больше выпивки, чем закусок. Тогда я не могла тебе сказать что-то. Не мое это дело. Но потом я не видела ничего такого. И вот уже несколько месяцев ты не давал мне повода, кроме дня рождения брата. Ты там напился круто, да и сейчас тянешься к бутылке. Что это? Болезнь? Тогда почему ты мне ничего не сказал?

— Я боялся, что ты не поймешь и меня бросишь, — сказал он тихо и отвернулся.

Сейчас он был таким несчастным, что сердце просто облилось кровью. Мой любимый, мой самый главный человек и я вот терзаю его. За что?

Кинулась к нему, обняла за шею.

— Не надо меня бояться, любимый. Вместе мы справимся с твоей болезнью. Только, как говорится, если ты поможешь себе сам. Если объединишься с нею, со своей болячкой, то я не справлюсь с вами, но если со мной, то мы будем сильнее.

— Я обещаю тебе, моя самая дорогая девочка на свете, — целовал он меня, — ты не пожалеешь, ты и наша дочурка никогда не увидите меня в таком состоянии. Я выбросил всё после того, всё, что было у меня и здесь и в доме матери. Я дал себе клятву, что если ты согласишься, стать моей женой, то я возьму себя в руки и перестану пить вообще. Обещаю.

Он говорил это с таким отчаянием и с такой горечью, что у меня покатились слезы из глаз. Я обнимала его и приговаривала, что верю и люблю его. Наш вечер плавно перетек в спальню, где и закончился в ласках и объятиях.

И вот прошло уже три года после рождения нашей дочери, как Игорь не брал в рот ни капли. Отец радовался этому обстоятельству, как и веселой и подвижной внучке, так похожей на всех Воркутовых — темноволосой и кареглазой. А еще они с Данилой были похожи, как брат и сестра.