Третий – не лишний! (СИ)

– Сейчас ты будешь наказана! – рявкнул Филлипэ, крутя в руках замшевые ленты.

– За что? – не поняла я, отступая от них и переводя взгляд с одного на другого.

– За побег! – подступал ко мне Эмилио, как дикий кот. – Ты на всю свою жизнь запомнишь и усвоишь один урок: нельзя от нас убегать!

– Вы этого не сделаете! – напружинилась я, отчетливо понимая, что оказалась в комнате с двумя маньяками. – Вы обещали...

– Мы обещали о тебе заботиться, дорогая! – схватил меня Эмилио, скручивая назад руки. – И мы позаботимся, чтобы ты этому не мешала!

– Мальчики, – попыталась я уговорить их, достучаться до спящего где-то разума. – Мы же все решили. Зачем же так-то?

– Чтобы из твоей хорошенькой головки, – зло засмеялся синеглазый, связывая мне ноги. – Навсегда испарилась мысль даже о возможном побеге.

Когда меня основательно связали и уложили на живот, Эмилио положил рядом со мной несессер, из которого достал сверток из замши. В нем обнаружились короткие и толстые иголки – на вид стальные, золотые и серебряные. В темноте они светились синеватым светом.

«Радиоактивные», – мелькнуло в голове, и я забилась в своих путах, отчаянно желая вырваться на свободу. – Не надо!

Кто б меня слушал! Только прижали к кровати, безо всякого почтения перевязав запястья и притянув их к столбикам кровати.

– Я буду звать на помощь, – дергала я веревки, испытывая дикий страх перед неизвестным.

– Зови, драгоценная, – отозвался Эмилио. – И так наш приятель Джулио в гости на кровать усердно напрашивался. Будешь кричать – обязательно нагрянет, сочтя приглашением.

Мне стало дурно.

– Я вас ненавижу! – выкрикнула все еще надеясь на что-то. Но они только хмыкнули и заткнули мне рот кляпом.

Расширенными от ужаса глазами я смотрела как Эмилио аккуратно положил иглы в баночку, пахнущую крепким алкоголем. После чего меня протерли этим же составом с головы до ног.

И потом началась экзекуция.

Необычными ввинчивающими движениями в меня вгоняли иголки разной толщины с забавными шляпками, похожими на канцелярские кнопки или обивочные гвозди. Это было небольно, или почти не больно. Десяток пугающих игл разместился в моем теле по самую шляпку, пошел уже второй...

Но странное дело, с каждой иголкой у меня нарастало чувство жара, пока не начали гулять волны по всему телу. Сначала у меня пересохли губы, потом отвердели соски. Еще минут через пять такого интересного иглоукалывания я начала подозревать глобальную диверсию.

Да уж, это факт, меня пробило на секс как никогда! Я начала мучительно желать мужчину. И если бы только это!

Прошло еще минут пятнадцать. Кроме ушей, в которых мои мучители оставили золотые иглы-заглушки наподобие завинчивающихся гвоздиков, из меня вынули все иглы, все четыре десятка.

Мужчины вынули кляп, развязали веревки, прекрасно осознавая, что в таком состоянии я не способна внятно соображать.

Меня корчило в муках желания, выгибало в поисках удовлетворения. Я была готова молить об освобождении, даже если бы пришлось для этого унижаться.

– Готова, – с удовлетворением заметил Эмилио. – Стерци всегда действуют безотказно.

Мужчины, переглянувшись, разделись и принялись меня ласкать. И, о ужас, я начала кончать каждые две-три минуты. И кончала так, как никогда в жизни. До бешеных стонов, искр из глаз, воплей «возьми меня!».

Я прекрасно понимала, что это неправильно, ужасно, унизительно, но поделать с собой ничего не могла. И продолжала биться под двумя мужчинами, кончая практически беспрерывно.

А они, довольные, не забыв о смазке, уже медленно входили в меня с двух сторон, положив на бок. Мои крики множественных оргазмов радовали их мужское эго, доставляя громадное моральное удовлетворение. Когда в меня вошли до упора два приличных дрына и начались наши обычные качели: туда-сюда, – я, униженная, красная от стыда, практически умоляла взять меня посильнее, пожестче, грубее. Что ж, они не отказали мне в моей скромной просьбе и удовлетворили насильно привитое желание.

Филлипэ сел на подоконник и нанизал меня на себя влагалищем. Со спины подошел Эмилио и сделал то же самое, насаживая сзади.

Они брали меня грубо, больно, жарко, невероятно страстно. Умом я понимала: происходит неладное, от этого у меня даже выступили на глазах слезы протеста – но тело... сдуревшему телу не прикажешь. Оно до неприличия жаждало грубого животного траха, оно его просило – нет, черт возьми – требовало!

А мои хозяева-господа просто наслаждались моим унижением, упивались им. Видимо, мужчинам льстило, что я продолжала каждые несколько минут испускать крики оргазма.

Через час, когда у меня уже начала зверски болеть поясница и появилось ощущение, что меня только что переехал трактор или даже бульдозер, истязатели напоили меня какой-то странной жижей, накапанной в рюмку, и со словами: «Так у нас обычно наказывают непослушных жен, запомни, Магдалена», – безмерно довольные, удалились. Думаю, чтобы принять очистительные процедуры.

Меня они сразу не трогали. Видимо, после такого перемещать пострадавшую не показано. Лишь накинули сверху одеяло, чтобы не замерзла, и погасили свет.