Третий период

     Тут два момента. Первый: несомненным лидером команды должен быть тренер. К сожалению, даже в высшей лиге не всегда придерживаются этой аксиомы. Вот тут и сказать бы свое слово организаторам спорта.

     Другой момент – лидер в самой команде, авторитет среди товарищей, сверстников, лидер, за которым идут, как говорится, в огонь и в воду. Но и он за любого костьми ляжет. Много ли у нас таких? Откуда брать их? Можно ли вырастить? Вот вопросы, от ответа на которые во многом зависит дальнейшее развитие нашей игры.

     Хоккей – спорт мужественных. Он был и должен остаться таким. Законы мужского товарищества, дружбы должны быть главными в команде. Приглашенный в команду человек со стороны – а это случается сплошь и рядом – редко становится лидером. Во всяком случае для этого требуются годы. Вот та «печка», от которой необходимо плясать, чтобы сознательно, целенаправленно готовить, «выращивать» лидера в команде. Этот процесс должен быть естественным. Нужно терпение, а не суетная торопливость, с которой мы хотим подчас добиться результата. Характеры должны закаляться в горниле честной спортивной борьбы, упорной тренировочной работы до седьмого – а может, и десятого! – пота, в умении и стремлении терпеливо и хладнокровно переносить и боль травм, и горечь поражений, и несправедливые обиды. Спорт – это жизнь, а в жизни без этого не обойтись.

     Еще мне кажется важным, чтобы хоккеисты любили игру в хоккей и стремились к спортивным победам, а не к тем моральным и материальным наградам, призам, титулам, славе, которые только сопутствуют этим победам.

     ...Как-то в газете «Правда» я увидел репродукцию картины «Вратари советского хоккея», демонстрировавшейся на выставке «Спорт в изобразительном искусстве». Картина тронула меня до глубины души тем, что художнику В.Людвику удалось выразить удивительно справедливую мысль о единстве и крепкой взаимосвязанности поколений в спорте. Пучков, Третьяк, Коноваленко. Да, мы изображены вместе, рядом, в хоккейной амуниции, на льду. Причем Третьяк в центре, он как бы главная фигура картины. И все мы – в расцвете своей молодости, вроде бы одного возраста. В жизни так не может быть. Но в этом глубокий смысл произведения искусства: время спрессовано в картине до одного мгновения. Действительно, каждый из нас троих прожил в хоккее значительную часть жизни, молодость. Каждый внес свой вклад в развитие советского хоккея, в упрочение его авторитета на международной арене. Каждый с душевной болью расстался со спортом и в то же время продолжает жить в нем – в памяти тех, кто любит спорт, в традициях, в найденных каждым из нас приемах игры в хоккей. А теперь, неизбежно уйдя в прошлое, наш спортивный опыт превратился в страничку истории...

ЭПИЛОГ

     Хотел было поставить точку – все уже сказано. Но тут попались мне многочисленные вырезки из различных газет, сохранившиеся в домашнем архиве. И под всеми подпись: Михаил Марин. Часть материалов была мною использована. Но это в основном диалоги, интервью. А вот еще статьи, где Миша высказывает свою точку зрения на игру вратаря. Поэтому я решил: пусть он как профессионал немного дополнит мое любительское повествование...

«По весне, когда тает истерзанный и многострадальный хоккейный лед и – клюшки в землю! – референдумы журналистов и специалистов называют лучших рыцарей хоккейных битв: лучшего нападающего, лучшего защитника и лучшего вратаря. В бюллетенях для тайного голосования набирается добрая дюжина (если не больше) имен кандидатов: Фирсов, Старшинов, Майоров, Зимин, Александров, Полупанов, Викулов, Рагулин, Зайцев, Давыдов, Кузькин... И только одно вратарское имя – Коноваленко. Тут и голосовать нечего. Но почему? Не потому же, что вратарей меньше, чем нападающих и защитников. Вратарей тоже много. И если бы критерием, определяющим лучшего вратаря, было число пропущенных вратарем шайб, Коноваленко никогда бы не назвали лучшим – за сезон он пропускает в свои ворота шайб куда больше, чем, скажем, Зингер или Толмачев. И тут дело не только не в том, что Коноваленко за сезон проводит намного больше игр, чем его коллеги. Не будем даже считать международные матчи. Все равно Коноваленко пропускает шайб больше в свои торпедовские ворота, чем вратари других команд.

     В чем же дело? Почему он, и только он, вот уже много сезонов подряд единогласно признается всеми журналистскими и хоккейными авторитетами лучшим вратарем страны?

     Видно, не всегда все знает статистика. Когда речь идет об игре Коноваленко, статистика нам не помощница. Потому что его игру надо видеть. А читать о ней и высчитывать на электронных счетных машинках эффективность его игры – бесполезное занятие: ничего не узнаешь. Вот если бы велась такая статистика: сколько шайб, брошенных в его ворота, не пропустил он, тогда другой разговор.

     Его спросили: "Много раз вам бросают за игру?" "Не считал, – говорит, – некогда считать. Но раз семьдесят в хорошей игре, наверное, бросают".

     Тут подсчеты просты: раз семьдесят – значит, каждую минуту больше чем по шайбе...