Третий пояс мудрости. (Блеск языческой Европы)

Южный берег Спревы, в чьем названии легко угадывается Шпре, принадлежал уже третьему союзу славянских народов — Лужицкому. Западная его граница далеко перешагнула Лабу и проходила по ее притоку Сале (теперешняя Заале), южная повторяла очертания Рудных гор, а западная совпадала с рекой Бубр — притоком Одры. С моричанами и спреванами жили по соседству плони и слюбляне, а еще южнее — лужичане, имевшие города Лунов (Люббен) и Губин. Между Лабой и верхним течением Спревы осели мильчане, их города Будишин (Бауцен) и Згожелец располагались на двух притоках великой реки — нынешних Шпре и Нейссе. Развилку между Лабой и Салой занимали жирмунты (их города Торгау и Приорна располагались на реке Сале в районе города Галле, называвшегося в то время Добресоль), южнее обитали сусельцы (их город Липск — нынешний Лейпциг, а Мишны — Мейссен). Верховья Салы и Мульды обживали сербы, а между Мульдой и Лабой утвердились далеминцы (их столица Драждяны, захваченная Готфридом одновременно с Валеградом, — нынешний Дрезден).

Адам Бременский называет и другие, менее значительные полабские племена славян: дочан, любушан и волынян, живших на реке Гавале, сембов, или пруссов, на острове Семланд (Зеландия). Католический пресвитер —  миссионер Гельмольд фон Бозау из Гольштейна включил многие из этих народов в свою «Славянскую хронику» сотню лет спустя — примерно в 1164 году.

Ко II веку до н. э., когда в Европе настала новая эпоха великих потрясений, когда набирающий силы Рим начал войны с лузитанами, кельтиберами и иллирийцами, когда он проглотил Сардинию, Македонию, Карфаген и Сицилию, но еще терпел позорные поражения от кимвров, тевтонов и сордисков, когда еще не был сформирован полностью пантеон потомков Ромула, скроенный из этрусского и греческого, а позднее вобравший элементы религий всех покоренных народов и наконец исторгнувший из себя христианство, — к тому времени севернее его альпийских пределов протянулся от Днепра до британских морей третий и последний «пояс мудрости». И владыками в нем были не звери и даже не зверочеловеки, а люди — у кельтов и германцев, скандинавов и иллирийцев, фракийцев и славян.

Наконец-то Европа окончательно и надолго обрела свое лицо. Таким его увидел столетие спустя Гай Юлий Цезарь. Таким его описывал еще через двести лет Кор’ нелий Тацит.

Отступление второе. СУМЕРКИ БОГОВ

Исчезло воинство его.

Кто мог, живым ушел.
А кто остался, на того
Косматый сел орел.

У. Блейк

В 146 году до н. э. барабаны передали в глубь континента невероятную весть: Карфаген, этот африканский Вавилон, стерт с лица Земли. Ликовало все Средиземноморье: Иберия и Италия, Сицилия и Сардиния, Корсика и Балеарские острова, Египет и Греция, — все, кто вел с карфагенянами затяжные войны или конкурировал с ними в торговле и мореходстве. Римский полководец Публий Корнелий Скипион Эмилиан, наследник «славы» Герострата, после трехлетней осады взял город штурмом, сжег его дотла и приказал трижды пропахать землю плугом, подсыпая в борозды соль, чтобы никогда больше эта земля не давала никаких всходов. Пятьдесят тысяч карфагенян были проданы в рабство. С пунами (так римляне называли карфагенян) было покончено навсегда. Римский орел впервые осенил своими крылами землю Африканского континента. Поэтому сведения о культуре Карфагена мы черпаем в основном из римских источников, и ранний этап ее развития скрыт от нас за семью печатями. Только археологи сумели слегка приподнять завесу.

Из трудов римских писателей Саллюстия, Сервия, Феста Авения, историков Аппиана и Полибия известно о существовании карфагенской литературы. Плиний Старший обмолвился о сельскохозяйственных сочинениях Магона, хранившихся в городской библиотеке. Римляне придавали им такое значение, что специальным указом сената создали группу, возглавляемую Силаном, для перевода их на латинский язык. Теперь это один из немногих источников для изучения экономической жизни Карфагена. Остальные сбитки, в том числе и исторические хроники, разделили судьбу Александрийского и Пергамского свиткохранилищ: они погибли в пламени пожара. Часть библиотеки римляне подарили своим африканским союзникам. Предположительно библиотека Карфагена насчитывала около пятисот тысяч свитков, то есть примерно была равна Александрийской.