Третий пояс мудрости. (Блеск языческой Европы)

К свите Перкунса принадлежали также общеславянский бог ветра Варпулс — виновник всякого рода шумов и бурь, верный соратник Хрворша, и прусско —  литовский Окопирн, умевший отыскивать воров и вызывать бури с дождем и снегом. Позднее Окопирн переместился в разряд низших богов, скорее даже духов. А ведь прежде в его услужении был Перкунс! В весьма тесных отношениях с этой компанией состояли также Земаргла и Мар —  цанна (Мажанна). Первая почиталась руссами как богиня зимы и изображалась в снежной мантии и короне из градин. «Зе мае» («зимние месяцы») и сегодня еще числятся в гиндукушских календарях, свидетельствуя об индоарийском прошлом славянской Земарглы. «Симаргла — божество киевское», — сообщает М. Попов и тут же приводит другой вариант имени — Семаргла. От ее дыхания ложится иней, а от дуновения устанавливается мороз. Марцанну силезцы и поляки, как говорят немецкие хронисты, считали ускорительницей роста полевых культур. Она — «заря, богиня жатвы», уверяет Г. Глинка. Будь это женская ипостась прусско —  литовского бога весны и растительности полей Пергубрия, занимавшегося тем же самым, то и праздник их должен был отмечаться если не в один день, то где-то рядом. Однако Пергубрий получал свое пиво, баранье или говяжье мясо или петуха под пение напутственных гимнов на празднике первой борозды 22 марта, а благодарили его перед уборкой урожая и после нее. Иногда его называют мужем Земины — богини земли. Марцанна же, скорее, богемская Морана — богиня осени и зимы, а следовательно, и смерти (моры, мары). Когда-то ей приносили человеческие жертвы, замененные потом бросанием в воду или сожжением соломенного чучела. Чаще всего это происходило в марте, оттого-то и произошел перенос имени богини (marz — март) на ее функции, но в свиту громовержца она все же входить могла.

Вся эта троица — Земаргла, Марцанна и Морана — живо напоминает германские сказания о Водане, чье имя первоначально звучало как Вуотан. Иногда его производят от глагола waten — переходить вброд — и объясняют это как эманацию всепроникающей силы, не ведающей преград. Не отвергая этого варианта, большинство исследователей все же сходится на том, что в основе лежит другое слово — wut, означающее ярость, бешенство, но также — царь, господин (этот слог, трансформированный из «вит», присутствует и в имени Видевута). Имя Водана могло произойти и от корня dn, если этот бог связывался с водой, но и тогда значение то же — господин. Взаимно дополняя черты южнонемецкого Водана и северонемецкого Одина, можно заключить, что этот громовержец — созидатель, творец человека и вообще всего сущего (как Пер куне), изобретатель искусства письма и поэзии (как Браги), податель победы в военное время и плодородия в мирное (как Потримпс). В Нижней Саксонии еще в прошлом веке во время жатвы оставляли на поле снопик для коня Водана. Такой подарок делали и Потримпсу, и «скотьему богу» Велесу, и фрау Хольде. Когда вера в эльфов и фей отошла на второй план, эта сильно состарившаяся фрау — безобразная, длинноносая и клыкастая, со спутанными волосами — сделалась предводительницей ночных духов, с невероятным шумом, напоминающим шум охоты, проносившихся по воздуху. Это свита Водана, его «яростное войско», помогающее ему в битвах.

Персонажи этого войска имеют облик человека обоего пола, коня или собаки. Их называют «небесными охотниками» или «дикими охотниками», поскольку охота во времена формирования этой «армии» была главным занятием людей. Позднее в некоторых из небесных ловчих стали узнавать полузнакомые черты умерших вождей, волхвов, бардов. Среди них появились бывшие феи Хольда и Перхта, датские короли Вальдемар и Кристиан II, король Артур и Дитрих Бернский (и Артур и Водан сияли на небе в виде Большой Медведицы), Карл Великий и Карл V. Все они, и еще многие герои рейнских сказаний, считались в той или иной местности предводителями «бешеного войска», проносящегося «дорогой Водана» — Млечным Путем. Но чаще всего фигурируют в этой роли две фрау — Хольда и Гауэ. Вторая тоже была богиней плодородия в Нижней Германии, и ей, как и Хольде, оставляли на поле подарки. Среди нескольких нескошенных колосьев укладывался букет полевых цветов, а после жатвы рядом ставился сноп. Жнец при этом трижды кричал: «Фрау Гауэ, возьми свою пищу — в этом году с тележки, а в будущем с воза. — И осведомлялся на всякий случай: — Не должен ли я тебе еще чего-нибудь, фрау Гауэ?»