Третий пол

Еще один из давних пациентов Голанда живет в Риге. Общаться через государственную границу не так-то просто, но связь, тем не менее, не прерывается. У этого человека тоже все сложилось так, как он себе наметил 20 лет тому назад. Хорошие отношения с женой, выдержавшие испытания временем, двое любимых детей. Воспоминания о прошлом не искушают и не причиняют боли. «Со мной это было или не со мной?»

Часто ли приходится сталкиваться с рецидивами гомосексуального влечения? – спросил я. За все годы таких эпизодов было три, и всякий раз причиной становилось нетерпение пациентов. Им казалось, что они уже ухватили Бога за бороду, хотя врач настаивал на продолжении работы. К счастью, во всех этих трех случаях неудача оказалась лишь временной.

Изменилась ли за три с лишним десятилетия врачебная методика? Ян Голанд долго обдумывал ответ. В общих чертах, сказал он, принципы лечения остались прежними, какими их предложил профессор Иванов, но формы воздействия стали гораздо более утонченными. Увереннее, чем в советские годы, применяет теперь врач элементы психоанализа. Время и опыт отшлифовали формулы самовнушения. Ну и, конечно, необычайно обогатился архив. Любому пациенту теперь можно подыскать «двойника» – так, чтобы совпадали не только возраст и контуры, судьбы, но и внешность, цвет волос и глаз…

Возвращаясь домой из Нижнего Новгорода, я думал о том, какую чудовищную ошибку может совершить медицина, если она и вправду самоустранится от решения проблем гомосексуальности.

Общество, которое не на словах, на на деле уважает права человека, естественным путем приходит к мысли о недопустимости малейшей дискриминации в отношении сексуального меньшинства. Но если нельзя давить на человека, запрещая ему следовать велениям своей природы или принуждая ее изменить, то точно так же ни в какой форме нельзя препятствовать его стремлению измениться. Это тоже своего рода дискриминация, ограничение свободы, попытка отстранить человека от решения самого кардинального вопроса жизни – выбора своей судьбы.

Душа, разминувшаяся с телом

Когда ко мне на прием приходит транссексуал, я заранее знаю, что рано или поздно он произнесет сакраментальную фразу: «Доктор, со мной произошла ошибка. Мне дано женское (или мужское тело), но в нем живет мужская (или женская) душа». Очевидно, это и есть точное определение данного психологического состояния: транссексуал и вправду чувствует себя пленником своей телесной оболочки, которая ему глубоко чужда и чаще всего – болезненно неприятна. Но почему-то всегда невольно настораживает стандартность формулировки. Впечатление такое, что это кем-то установленный и выученный назубок пароль. При депрессии, допустим, переживания пациентов тоже бывают однотипными, и все же разные люди, рассказывая о них, находят свои, особые слова.

Эта формула – женская душа в мужском теле – имеет свою историю. Первым человеком, который произнес ее публично, был уже знакомый нам Карл Генрих Ульрихс, ассесор из Ганновера, первый теоретик и первый поэт гомосексуализма. Напомню, что он и сам был гомосексуалом и считал себя при этом не мужчиной со специфическими половыми потребностями, а существом отдельного, третьего пола, урнингом. С его легкой руки красивая фраза о душе, разминувшейся с телом, замелькала и в других сочинениях, посвященных теме однополой любви, но продолжалось это недолго. Формула не соответствовала самоощущению значительной части гомосексуалов, у которых не было никакого разлада между душой и телом. Их даже оскорбляло предположение, что в них, хотя бы в небольшой дозе, присутствует женское начало: если они ни под каким видом не хотели общаться с женщинами, то уже и подавно не желали ими быть. Зато формула Ульрихса пригодилась как нельзя лучше «эфеминизированным урнингам», как называли их в прошлом веке. Подозреваю, что в эту категорию попадало и немало гермафродитов, которым невозможно было в то время поставить точный диагноз, и транссексуалов, и тренсвеститов – эти явления не выделялись и не рассматривались самостоятельно, даже терминов таких не существовало. Вполне возможно, что и сам Ульрикс был в действительности транссексуалом, и именно благодаря этому ему удалось так точно выразить душевную драму этих людей.

Мне не случайно, однако, пришло в голову понятие «пароль». Когда слово становится паролем, его буквальный смысл теряет значение, оно становится сигналом для каких-то действий. Именно так пользуются транссексуалы формулой Ульрихса. В любом другом случае пациент, сообщая врачу о своем состоянии, предоставляет ему решать, каким образом будет оказана помощь. Транссексуал приходит с готовым решением. Он не нуждается ни в советах, ни в рекомендациях. Врач ему нужен лишь как квалифицированный исполнитель его требования. А сводится оно к хирургической реконструкции тела, оказавшегося в оскорбительном несоответствии с душой. Поэтому нет необходимости в поисках слов, передающих тонкие оттенки переживаний. Достаточно произнести пароль.