Третий пол: Судьбы пасынков природы

Попытка начать новую жизнь под чужим именем скверно закончилась и для Вари. Чтобы оформиться на работу, ей потребовалась справка из психиатрического диспансера, что такой-то на учете не стоит. А в диспансере, вместе с паспортом, потребовали предъявить и военный билет и сразу увидели шифр, означающий, что владелец этого билета болен шизофренией. Справки, естественно, никакой не дали.

Но Варю нелегко было выбить из седла. Она пошла к главному врачу, рассказала, что действительно плохо чувствовала себя, лечилась, но все это давно прошло. «Обследуйте меня, и вы убедитесь, что я совершенно здоров». Главный врач показался ей человеком внимательным, участливым. «Нужно сделать запрос в диспансер по вашему прежнему месту жительства, – сказал он, словно бы даже извиняясь. – А тогда уже и наши врачи вас осмотрят».

Через месяц Варю пригласили на комиссию. Два врача, один молодой, другой постарше долго изучали ее зрачки, стучали молоточками по коленкам, задавали вопросы: почему вы пытались покончить с собой? Зачем ходили в женской одежде? Варя заранее подготовилась, собралась, отвечала спокойно, обстоятельно, в полной уверенности, что производит благоприятное впечатление. Вслед за психиатрами ею занялся психолог. Его тесты показались Варе забавной игрой, хотелось понять – что скрывают в себе эти задания и как они ее аттестуют, но эксперт был непроницаем, как робот. Не высказали своего мнения и психиатры, только сказали, когда освидетельствование закончилось, что за результатом можно прийти через три дня.

На этот раз главный врач держался с ней по-другому, сухо и даже несколько раздраженно.

? Мы не сможем снять вас с учета, Николай. У вас шизофрения, в очень тяжелой форме. Вдруг вы завтра кого-нибудь убьете?

? Как убью? – не поверила Варвара своим ушам.

? Очень просто: пойдете и убьете. Мало ли что бывает в жизни!

? А что сейчас написали обо мне врачи? Что они находят во мне ненормального?

? Нынешнее состояние ваше ни о чем не говорит. Диагноз вам поставили не где-нибудь, а в крупнейшей клинике. И подписал его виднейший специалист, профессор, мировая величина. Не можем мы вот так, запросто, взять и все это перечеркнуть!

На самом деле ирония ситуации заключалась совсем в другом. Я примерно представлял себе, что могло быть сказано о Коле в выписке, присланной московским диспансером. Если бы здешние врачи, во главе со своим начальником, вчитались в написанное, а затем внимательно всмотрелись в стоящую перед ними Варю, подлог сразу стал бы очевиден. Так же точно, как если бы ей предложили раздеться перед комиссией. Но ни вчитываться, ни всматриваться никто не стал. Всех заворожила магия титулов, высоких регалий.

Под конец главный врач все же смягчился, посоветовал устроиться на работу, на какую возьмут и без справки, пожить в коллективе, показать себя. «Заслужите хорошую характеристику, тогда и приходите, будем решать, как с вами быть».

В той же организации, где Варя хотела работать шофером, нашлось место автослесаря. Совсем не то, к чему она стремилась, но выбирать было не из чего. Вскоре она стала для всех «своим парнем». С работой справлялась, но из кожи вон не лезла, чего у нас нигде не любят, со всеми держалась ровно, дружелюбно. Никогда не отказывалась посидеть за бутылкой в приятной компании. Сначала наметила себе срок – полгода, но потом увеличила его на три месяца, а там и еще на три: рассуждала, что лучше потерпеть, но зато потом действовать наверняка.

Когда пришел запрос из диспансера, начальство слегка всполошилось, но уже было к тому времени, кому за Варю заступиться. Ей велели купить пару бутылок водки, а об остальном не беспокоиться. И точно – характеристику написали такую, словно речь шла о награждении орденом. Хороший производственник, активный общественник, в коллективе пользуется заслуженным уважением, дисциплинирован, морально устойчив…

На этот раз комиссия собралась в расширенном составе. Присутствовал и главный врач. И с первой же минуты у Вари возникло ощущение, что она – подсудимая, а люди в белых халатах, сидящие перед ней с суровыми, отчужденными лицами – судьи, которые уже вынесли ей приговор, а теперь ловят на каждом слове, чтобы не дать его обжаловать. Надо думать, судьям тоже было нелегко: о главной тайне пациента они не догадывались, а во всем остальном он не давал им ни малейшей зацепки, чтобы подтвердить диагноз шизофрении. Наконец, одному из членов комиссии пришел в голову спасительный выход. «О чем мы тут вообще говорим, если больной не лежал в стационаре? Выпишем путевку, пусть в больнице за ним посмотрят, дадут свое заключение – тогда и вернемся к этому вопросу». «Но я не хочу ложиться в больницу!» – вскричала Варя. «Не хотите – не надо. Но запомните: будете скандалить – госпитализируем и без вашего согласия».