Третий Полюс

тебе осталась лишь твоя усталость
акт лицедейства жест прощанья
медлительной погибели обряд
соскальзывание перевоплощенье
где нега, нагота, небрежность
рассеянное самоупоенье
зеленым мхом поросшие ступени
тональность тлена, тины, тени
колонн, дворцов, усталых гондольеров,
крылатых львов, читающих скрижали,
покой и камень чтящих,
вычитающих
столетия из века:
неверная вода
удваивает эфемерность
пространства
бесконечно множа время
и страх
поэтому
проулки узки
барельефы полустерты

дома друг к дружке жмутся

за руки схватившись
(мосты мосты мосты мосты)

глотаю

по капле
тлетворного бессмертья яд
соленый влажный воздух
губительно-удушливую взвесь
и слушаю твой шепот, эхо вздохов,
немую перекличку островов,
молчанье
застывших ликов, отмелей и молов
и пенье завывание
— memento mori! —
сирены\смерти\скорой

в дрожании луны

спокойствии соборов
изящной простоте скульптур
качаньи сонных лодок
твою
улыбку
узнавая

19—27.7.2017

IX. Август

Львиное сердце

1

ах, не сердись, мой мальчик,
что не отрывается пальчик!
что сливу не взять с картинки,
что сами не ходят ботинки,
что снег не сберечь в кармане,
что есть у вещей имена,
что чай так горяч в стакане,
что так высоко луна!

2

сын мой, видишь —
темно-серый
— как глаза твои! —
вечер,
и ложится первый
снег на фонари,
на деревья и на крыши,
крупный, белый снег,
и все тише,
тише,
тише
будничности бег

3

мой августул,
рожденным в среду
кроме денег везет во всем.
да восславят тебя победы —
как увенчано лето серпом.

в сердце августа — Спас и осень

и твое восхожденье на трон:
вместо скипетра — погремушка
и ночной горшок — как престол.

но пока молоко на губах,

а вся жизнь — нераскрытая книга,
писай, мальчик, на всех и вся
и крути кулачками фиги

20.9.2007

Крым

1. Говорящий остров

Летом все дороги ведут в Крым.

Машины спешат по ночным трассам

На юг, к небольшому отростку

Континента, на полу-, но все же остров.

Рты, набитые блюдом «крепкийкофелаваш»,

Вместо «Доброе утро» произносят: «Сиваш».

Горный вид дублируют груды арбузов,

Дынь и синего сладкого лука. Для пуза

Оскорбительна весть, что икра —

Пищевая резина, как раз из ведра

Мореотбросов. Врезаясь все глубже в берег,

Начинаешь думать, что ты эндемик.

В первую очередь акклиматизируется ухо —

К новым словам привыкаешь, как к мухам.

Да и что в нас после скитаний

Остается? Вереница названий.

Спотыкаясь о «г» и «к»,

Прыгает кадык степняка

Кайгана, комэч, этмэг, Аю-Даг,

Къавурма, кэбаб, Массандра, Судак

Слишком частые «ч» и «с»

Повторяют прибоя песнь

Учан-Су, Ченгар, чак-чак, чырымчик,

Муссана, пача, сарма, чынгычик.

Оттого, что пыль и песок,

Так отрывист и шипящ слог

Димерджи, йайма, Джур-Джур, дымлама,

Ай-Даниль, айран, тильчик, бастырма

Оттого, что с солью вода

Звуки колкие, как слюда

Херсонес, Бахчисарай, Мускатель,

Роман-Кош, Ливадия, Коктебель

Когда вызревает миндаль

И набирают силу лавровые листья,

Шашлык заменяют форель и кефаль,

Любители бархата — автотуристов.

Темнеет вода.

Появляется в небе холодная просинь.

Из Крыма дороги ведут в осень.

2. Мальчик-моллюск

Маленький мальчик, живущий у моря,

Знает семнадцать привкусов соли,

Сто тридцать восемь оттенков лазури

И несколько мест с неплохою «дурью».

Он прирожденный пловец, водолаз,

Аквалангист и подводный ас.