Третий поворот налево

Они любили путешествия, мюзиклы и слабые коктейли. Они хотели завести собаку, но передумали. Собака могла испортить ковры. А грабителей в их пригороде не было.

Лора и Алик слышали, что некоторым эмигрантам живется плохо. Вероятно, это были нездоровые люди с паршивым характером. Вроде двоюродного брата. Можно ли считать здоровым человека, который пьет из горлышка?..

Алик и Лора жили дружно. Они жили так хорошо, что Лора иногда восклицала:

– Милый, я такая счастливая! Они жили так хорошо, что даже придумывали себе маленькие неприятности. Алик, хмурясь, говорил:

– Знаешь, утром я чуть не сбил велосипедиста. Лора делала испуганные глаза:

– Будь осторожнее. Я прошу тебя – будь осторожнее.

– Не беспокойся, дорогая. У меня прекрасная реакция.

Бывало, что Алик являлся домой с виноватым лицом.

– Ты расстроен, – спрашивала Лора, – в чем дело?

– А ты не будешь сердиться?

– Не знаю. Говори, а то я заплачу.

– Поклянись, что не будешь сердиться.

– Говори. Скажи мне всю правду!

– Только не сердись, дорогая. Я виноват. Я купил тебе итальянские сапожки.

– Ненормальный! Мы же договорились, что будем экономить! Покажи…

– Мне страшно захотелось. И цвет оригинальный. Такой, коричневый… Ты не сердишься? Поклянись, что не сердишься!..

По воскресеньям Алик и Лора долго завтракали, беседовали, курили. Иногда Лора читала вслух русскую газету. Проблемы, волновавшие эмигрантов, казались им надуманными.

– Разве трудно, – говорила Лора, – получить американскую специальность?

– Действительно, – соглашался Алик, – ты права. Единственная проблема вырваться из русского гетто…

В это утро Алик и Лора долго завтракали. Потом ходили в магазин. Потом смотрели телевизор. Потом уснули на веранде.

А когда проснулись, Лора начала таинственно улыбаться.

Алик притворно нахмурился:

– В чем дело?

– А ты не рассердишься? Поклянись, что не будешь сердиться.

– Что случилось?.. Ну хорошо, клянусь.

– Я купила билеты на «Грека Зорбу». Ужасно дорогие. Мне их уступила Айрин Берд. У Айрин заболела дочка… Ты не сердишься?

– Вообще-то я собирался покрасить гараж. Но если тебе хочется…

– Мне ужасно хочется.

– Начало в восемь? Значит, надо переодеваться и ехать.

– Милый, я такая счастливая!..

Минут через сорок они уже ехали по хайвею.

Алик вел машину легко и уверенно. В правой его руке дымилась сигарета. Лора устроилась на заднем сиденье.

Они миновали кладбище, парк и, не доезжая моста, свернули влево.

Над крышами вспыхивала и гасла реклама «Филипп Моррис». Из бьюика в первом ряду доносились звуки транзистора.

Был тот особый час, когда еще светло, но фонари уже зажжены. Стены пакгаузов были темнее неба. Огни реклам светили прерывисто и неровно.

Алик повернулся к жене:

– Мы поедем короткой дорогой, через тоннель. Затем – под эстакадой и мимо виадука. Около церкви еще раз свернем налево. А потом вдоль реки до самого Манхэттена.

– Поезжай, как считаешь нужным, – сказала Лора.

– Хорошо, что ты купила билеты, – продолжал Алик, – я очень рад. Мы не должны превращаться в обывателей. Завтра же выпишу какой-нибудь солидный журнал.

– В котором поменьше рекламы. А то я расстраиваюсь. Знаешь, что меня раздражает в Америке? Здесь всегда есть такое, что не по карману даже состоятельным людям. Даже если имеешь шестьдесят тысяч в год.

– О'кей! Значит, надо иметь восемьдесят, девяносто. Не беспокойся, мы к этому идем. Крис и Барни меня очень ценят.

– Я тоже на хорошем счету. Иза все чаще приглашает меня на ланч. В сентябре подарила мне духи. Вернее, одеколон.

– Цена не имеет значения. Дело в принципе…

– Она меня ценит.

– Не сомневаюсь… Мы, кажется, проехали тоннель. Ты не обратила внимания?

– Я об этом не думала.

– О'кей, направление верное. Потратим лишних три минуты. – Будь повнимательнее… К этому времени стемнело. Огни реклам светили назойливее и ярче. Теперь Алик и Лора двигались пустынными улицами. Тротуары были завалены мусором. Около магазинов было развешано дешевое тряпье. Возле баров толпились подозрительные личности. В основном чернокожие и латиноамериканцы. Лора почувствовала себя неуютно. Ей больше не хотелось в театр. Ей хотелось быть дома и смотреть телевизор. Ей хотелось пить коктейль и слушать музыку. И тут она расслышала:

– Неужели мы заехали в Гарлем?

– Не может быть!

– Боюсь, что это так. Только что мы ехали по Ленокс. Впереди – Сто двадцать первая улица. Мы чуть выше Центрального парка. Посмотри вокруг, атмосфера говорит за себя.

– Надо спросить дорогу у полицейского.

– Боюсь, что здесь нет полицейских.

– О, Господи!

– Не волнуйся. Все будет хорошо. Не так уж страшен Гарлем, как его изображают. Смотри, вон женщина с ребенком…

Они поехали дальше. Им попадалось все больше разрушенных домов. Пустые квадраты окон были наполнены темнотой.

У стен валялись бродяги. На перекрестках толпились группы чернокожих, едва различимых во мраке. Вопли транзисторов заглушали человеческую речь.

Алик еще раз свернул налево и затормозил:

– Кажется, мы заехали в тупик. Видишь, какие-то доски. Надо выйти и спросить дорогу.

– Спроси, не выходя из машины.