Третий прыжок с кульбитом и портфелем

— Борис Пуго на хорошем счету, — подтвердил Пельше.

— Хм… Присмотритесь к нему. Юрий Андропов имеет на него виды в КГБ, а товарищ Черненко собирается забрать парня в аппарат ЦК. Но, может быть, вы найдете ему дело в Комитете партийного контроля? Подумайте. В общем, сами решайте, не мне вас учить.

Брежнев помолчал, копошась в ящике стола, а потом вытащил нужный документ.

— Вот смотрите, что Юра пишет: «внешнеполитический курс нашей партии по праву называют мирным наступлением. Оно действительно мирное, поскольку осуществляется в интересах мира и ведется мирным, невоенным путем. Условия разрядки диктуют свои формы, свои методы, свои приемы борьбы, которыми нужно овладеть как можно лучше и быстрее. В этом видят свой долг и чекисты, работники советской разведки и контрразведки. Ответом на этот вопрос может служить заявление сотрудника американской разведки, одного из руководителей «Комитета «Радио свобода». Не так давно в беседе с нашим источником этот человек заявил: «Мы не в состоянии захватить Кремль, но мы можем воспитать людей, которые могут это сделать, и подготовить условия, при которых это станет возможным».

— Думаете, этого Седых нам враги подготовили? — Пельше недоверчиво прищурился.

— Думаю, сам скурвился. Но вы проверьте, — вздохнув, Леонид Ильич закурил. — Внимательно посмотрите. Андропова и Щелокова информировать не обязательно. Наступит время — сам им скажу. Думаю, без подельников в охране здания ЦК такие вещи не провернешь. А вы работайте, тихо и аккуратно. Звонить по этому вопросу мне не надо, записки в секретариат писать… хм… тоже. Лучше уж вот так, лично. Учить вас не собираюсь, мешать не буду. Моя забота — оборона и село. Дел выше крыши, но разбрасываться нельзя, эти два направления для страны являются важнейшими. А вы там, в Комитете, засучите рукава. Партийному контролю все карты в руки. Политбюро с материалами ознакомлю позже, когда будет полная ясность. Мы надеемся на вас, Арвид Янович.

Глава восьмая, в которой пляшут облака, белогривые лошадки

Утреннее солнце кольнуло в глаз. Мысленно чертыхаясь, я подскочил, на ходу перемещаясь в больничную палату. Проспал! Впрочем, поломанное здоровье других подвигов не позволяло, оставалось лишь с сожалением мазнуть взглядом по Анюте, раскинувшейся рядом в моей футболке.

Вот как разделаюсь с болячками, первым делом куплю ей пару ночных рубашек. Нет, лучше сразу дюжину. Ну что за жизнь, а? В собственном доме мне надеть нечего… Как спал в мятой майке, так и прибыл. Самозваные санитарки дрыхли на моей кровати. Мирно сопели, спина к спине. Халаты, конечно, задрались, сразу зачесалась спина. Чистое безобразие, а не ночные сиделки у постели больного, господи прости. Ох, помощнички… Но ничего, это я им еще припомню. С трудом отведя взгляд, тихо шепнул на ухо Антону

— Рота, подъем!

— Пора жрать? — приоткрыв один глаз, обрадовался он.

— Нет, — безжалостно разрушил его мечтания я, натягивая местные пижамные штаны. — Пора анализы сдавать, а жрецы это делают на голодный желудок.

Возле пустых бутылок из-под «кока-колы» и «спрайта» на тумбочке Антона валялся надкушенный батончик «марса», но я не стал обращать на это внимания.

После анализов медсестра Катя увела Антона на УЗИ и МРТ. А я, вернувшись в палату, невольно подслушал разговор в ванной. Не специально, просто диалог там велся на повышенных тонах.

— Что значит «оставь Антона в покое»? — шипела Алена. — Не много ли, Верочка, на себя берешь? Вообще, кто ты такая, чтобы мне указывать? Кажись, не в ту степь коней гонишь, мать.

— А что ты здесь забыла? — сквозь шум душа голос Веры звучал глухо, но достаточно отчетливо.

— Интересный вопрос! Вот ты у меня парня отбила, это хороший поступок?

— Да он от твоих наглых глазенок сам ушел! — воскликнула Вера. — Ты же, сучка крашеная, с Гошей шашни крутишь, и с Ромой тайный роман затеяла!

— Нет, подожди, плохая я стерва или замечательная, обсудим потом. О тебе речь: у самой совесть не щемит? — Алена старалась говорить спокойно и, кажется, Веру это бесило еще сильнее. — Нет? Вижу, глазки не бегают, голос не дрожит, значит, совесть спит. Или ее не было. А если я своего парня обратно отобью, в чем здесь подлость? Тут, подруга, по всему наоборот выходит: военная доблесть. Понятно тебе?

Судя по тону, Алена была убеждена в своей правоте — в одну реку можно войти дважды. По крайней мере, она готова попробовать. Однако в этой скользкой проблеме я парню не советчик, тут со своими делами бы разобраться. Антон уже взрослый мальчик, знания мои в открытом доступе. Файлы в руки, пусть сам решает.

— Кстати, я натуральная блондинка!

Ответ Веры на этот пассаж услышать не довелось — шум льющейся воды утих и, чтобы не спалиться, мне пришлось ретироваться в коридор. Больные вперемешку с персоналом озабоченно курсировали туда-сюда, мимоходом приветствуя меня, словно старого знакомого. Вот так приходит слава — когда ее совсем не ждешь. Оказывается, я здесь так давно вращаюсь, что в больничке меня по имени каждый встречный знает.