Третий рай

Осенью Санек торговал грибами на трассе и по ночам сбивал зайцев.

Картошка был со своего огорода, мясом обеспечивали поля и темнеющий по горизонту лес - так что жить было можно.

Санек курил, вприщур поглядывая на близкое, переливающееся льдистыми искрами звезд небо, слушал потрескивание остывающего мотора. Зарево дальней машины то становилось ярче, то пропадало почти совсем - живность, спугнутая им, скоро опять подтянется к нагретому за день асфальту. Что им делать на опасной дороге, Сашок не понимал, да и не задумывался. Думать должны те, кому это интересно, а ему лично было в этом мире интересно немногое. Он мечтал о хорошей машине и о телевизоре с плоским экраном - чтобы его можно было повесить на стену, напротив кровати, туда, где сейчас висит доставшейся от матери ковер с желтыми оленями и розовым закатом - и смотреть на далекую жизнь, отлучаясь только в будочку за огородом. О телевизионных и киношных красавицах он даже не задумывался - уж больно они тощие, обезжиренные и на одно лицо. А если будет машина, если еще в черной избе засверкает яркими краскам телевизор с плоским экраном, то на них, как мухи... то есть как мотыльки на огонь потянуться девки со всей округи.

Он смутно догадывался, что на покупку вожделенных символов роскоши требуется много денег - но даже не представлял, сколько, и поэтому на расстраивался. У человека должна быть мечта - считал он - и зачем связывать ее с такими приземленными вещами, как деньги? Мечта, которую можно потрогать, это уже и не мечта вовсе, а так...

Непонятно отчего, Санька вдруг стала угнетать окружавшая его привычная тишина, потянуло к жилью, которое мигало гораздо слабее звезд где-то в непроглядной тьме. Он включил радио.

Сразу стало легче - бодрые певички бодрым голосами пищали о несчастной любви, бодрые диджеи бодро несли несусветную чушь, вклиниваясь прямо в середину песни, бодрые слушатели кричали - вау!! Супер!! - в ответы на жизнерадостные бессмысленны вопросы.

Саша озадачено поскреб затылок. Ну никак он не мог влиться в общее настроение и зазубрить модные слова. Выпив холодного пива в жаркий день, он говорил - хорошо, замечательно, прекрасно, великолепно - и подозревал, что можно найти еще с десяток слов, обозначающих райское расслабление, но вот самое модное слово напрочь выскакивало у него из памяти. В итоге подружки уходили с более продвинутыми ухажерами, и из лопухов доносились, дразня, сладостные взвизги - вау!

Саша от досады грыз горлышко бутылки продвинутого пива зубами, но в самый нужный момент проклятые слова опять забывались.

Вот так он и стоял, не замечая бодрящий сквозь рубашку осенний холод, и бормотал. " Вау, супер, супер, ни дна тебе, ни покрышки, супер, супер, мать твою за ногу, я тебя выучу, сельдерюжка проклятая... вау, вау, вау... завтра Таньке скажу - у тебя дойки - вау!! Нет, дойки... здоровые такие, мягкие, теплые... не вау, а как его... супер. А губы - толстые, сочные, и помада не нужна... вот блядь, и губы - супер. А что же тогда - вау? А, вау - это когда я ее за жопу возьму. Как даст она мне в рыло, вот и будет вау. Нет, я сначала крикну - вау, и хоп ее за корму. Тут уж она ничего и сказать не сможет. Кадреж по полной программе..."

Он даже прищурился от удовольствия, представив, как млеет и расплывается подруга под натиском волшебных слов современности - как, интересно, она сможет сказать нет?

Саша неожиданно ощутил холод - старая байковая рубаха, которая была куплена в областном центре, в секонд-хенде ( На улице до сих пор привлекает внимание прохожих замечательная реклама - Продукты. Сэконд-хенд.) и была предметом его гордости, была жидковата для осенней деревенской ночи. Зарево далекой машины вдруг ушло в сторону и погасло. Магнитола в салоне взвыла непонятными звуками, захрипела и затрещала, окурок, про который Санек в эротических мечтаниях совсем забыл, на последней затяжке обжег пальцы - оставалось только потревожить ночь восьмиэтажным виртуозным деревенским матом и плюхнутся в родной, пропахший табаком и дорожной пылью салон.

В этот момент Санек почувствовал где-то в глубине странный протест. Что-то необъяснимое будто держало его на месте - для того, чтобы повернуть ключ зажигания, Сашку пришло напрячь всю имеющуюся волю. Но воля закончилась сразу, как только двигатель заурчал. Саня достал сигареты, удивляясь появлению странного паралича, который случился у него первый раз в жизни, и закурил. Он неожиданно ощутил свою крохотность и незначительность - бездна над головой, мерцающая звездами, словно бриллиантами тонкой огранки, живущие своей, от человека независимой жизнью поля, не изменившийся за сотни лет лес, в который ночью и с ружьем заходить-то было опасно. И в центре всего этого - ржавое творение человеческих рук с просевшими амортизаторами, заклеенным изолентой лобовым стеклом и синим от непрогоревшего бензина выхлопом. Общее убогое состояние машины не красили даже компакт-диски, которые Саня наклеил по краям переднего стекла, кожаная оплетка на руле и собачий хвост, натянутый на рычаг переключения скоростей.