Третий Рейх

«Обстоятельства заставляли меня в течение десяти лет говорить практически только о мире. Лишь постоянно подчеркивая стремление Германии к миру, я мог шаг за шагом завоевывать свободу для немецкого народа и давать ему в руки оружие, которое служило необходимой предпосылкой для следующего шага. Разумеется, такая пропаганда мира имеет и свои негативные стороны, так как она легко может привести к тому, что в умах многих людей закрепится представление, будто сегодняшний режим… полон решимости сохранить мир при любых обстоятельствах… То, что я в течение многих лет говорил о мире, носило вынужденный характер».[148]

В рамках преобразования 115-тысячного рейхсвера (100 тыс. человек в сухопутной армии и еще 15 тыс. – в военно-морском флоте) в массовый вермахт кадры рейхсвера были использованы в качестве унтер-офицеров и инструкторов. Из одной стрелковой роты рейхсвера создавалось пять стрелковых рот вермахта. А из 21 прежнего пехотного полка было развернуто 105 полков. Уже в 1935 году германская сухопутная армия насчитывала 300 тыс. человек.

В Германии благодаря рейхсверу сохранились опытные высокопрофессиональные кадры, вокруг которых после восстановления воинской повинности в 1935 году удалось к 1939 году создать боеспособную массовую армию. Во многом благодаря Гитлеру вермахт прекрасно наладил взаимодействие всех родов войск и придерживался теории использования для достижения быстрой победы взаимодействия танков и авиации, непосредственно поддерживавшей войска на поле боя.

Бежавший из Германии антифашист – офицер Генерального штаба С. Эркнер уже в 1934 году утверждал: «Образ жизни армии выступает в качестве всеобщей формы существования общества, силы которого полностью мобилизованы для подготовки войны. Все безраздельно подчинятся армии… Государство перестало заниматься обычными проблемами мирной жизни. На глазах у всех оно превратилось в военное государство… Военные критерии и военная иерархия стали неотделимы от всей жизни общества. В гитлеровской Германии все, абсолютно все – люди и вещи – существует отныне, лишь находясь в зависимости от войны, т. е. применительно к условиям военного времени».[149]

Геббельс же 5 апреля 1940 года с гордостью говорил:

«До сих пор нам удавалось держать противника в неведении о подлинных планах Германии, точно так же как наши внутриполитические противники до 1932 года не замечали, куда мы двинемся, и не понимали, что обещание действовать законными способами было всего лишь уловкой. Мы хотели прийти к власти законным путем, но мы не собирались пользоваться властью в соответствии с существовавшими в тот момент законами… В 1933 году французский премьер должен был бы сказать (я на его месте сказал бы это): “Рейхсканцлером стал человек, написавший книгу “Моя борьба”. Мы не можем терпеть по соседству такого человека. Или он уйдет, или мы пустим в ход армию”. Это было бы совершенно логично. Нам дали время, чтобы пройти через эту рискованную зону, и мы смогли обойти все опасные рифы».[150]