Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. 1930–1945

Машина остановилась перед многоквартирным домом по соседству с театром Принца-регента. Я поднялся на два лестничных пролета, и меня впустили в прихожую. Мне бросились в глаза сувениры или подарки весьма низкого качества. Мебель также свидетельствовала о дурном вкусе. Появился адъютант, открыл дверь и сказал небрежно: «Входите». Я вошел и оказался перед Гитлером, могущественным канцлером рейха. На столе лежал разобранный пистолет; видимо, он его чистил перед моим приходом. «Положите рисунки сюда», – коротко сказал он, не глядя на меня, сдвинул в сторону детали пистолета и с интересом, но молча просмотрел мои наброски. «Согласен». Больше ни слова. И опять занялся пистолетом, а я в некотором смятении вышел из комнаты.

Когда я доложил в Нюрнберге о том, что получил личное одобрение фюрера, все безмерно удивились. Если бы организаторы знали, как завораживает Гитлера любой рисунок, в Мюнхен отправилась бы большая делегация, а мне в лучшем случае разрешили бы помаячить где-нибудь за их спинами. Однако в те дни мало кому было известно о хобби Гитлера.

Осенью 1933 года Гитлер поручил своему мюнхенскому архитектору Паулю Людвигу Троосту, который оформил интерьер океанского лайнера «Европа» и перестроил «Коричневый дом», штаб-квартиру руководства НСДАП в Мюнхене, полностью и как можно быстрее реконструировать и меблировать канцлерскую резиденцию в Берлине. Руководитель строительными работами Трооста, будучи мюнхенцем, не имел связей с берлинскими строительными и архитектурными фирмами. Тогда-то Гитлер вспомнил о молодом архитекторе, завершившем пристройку для Геббельса в рекордно короткое время, и назначил меня помощником представителя Трооста. Я должен был выбирать фирмы, вести мюнхенца по лабиринтам берлинского строительного рынка и делать все необходимое для ускорения работ.

Наше сотрудничество началось с тщательного обследования резиденции канцлера, в коем участвовали Гитлер, руководитель работ и я. Шесть лет спустя, весной 1939 года, в статье о прежнем состоянии резиденции Гитлер написал:

«После революции 1918 года здание постепенно ветшало. Большие куски деревянных балок крыши прогнили, а чердачные перекрытия совершенно разрушились… Поскольку мои предшественники не рассчитывали оставаться на должности канцлера более трех – пяти месяцев, то и не считали нужным ни разгребать грязь за теми, кто занимал резиденцию до них, ни заботиться о том, чтобы их преемники жили в условиях лучших, чем они сами. Им не было нужды поддерживать престиж страны перед иностранными державами, поскольку те мало обращали на них внимания. В результате здание пришло в полное запустение: полы, потолки, обои покрылись плесенью или прогнили и во всех помещениях стоял невыносимый запах».

Безусловно, это было преувеличением, и все же не верилось, что можно довести государственную резиденцию до подобного состояния. Полутемная кухня, оборудованная давно устаревшими плитами. На всех обитателей всего одна ванная комната, да и та с сантехникой конца прошлого века. И бесчисленные образцы дурного вкуса: двери раскрашены под натуральный рисунок дерева, вазы для цветов – грубая имитация под мрамор. Гитлер торжествовал: «Здесь вы можете наблюдать коррупцию старой республики. Даже резиденцию канцлера нельзя показывать иностранцам. Мне было бы стыдно принять здесь хотя бы одного посетителя».

Обход резиденции длился часа три, мы даже поднялись на чердак.

– А эта дверь ведет в соседний дом, – объяснил привратник.

– Как это?

– Отсюда можно пройти по чердакам всех министерств до самого отеля «Адлон».

– Зачем?

– В начале Веймарской республики обнаружилось, что мятежники могут, осадив резиденцию, отрезать канцлера от внешнего мира. Тогда и устроили этот проход, чтобы в крайнем случае канцлер смог уйти.

Гитлер приказал открыть дверь, и мы действительно смогли пройти в соседнее министерство иностранных дел.

– Дверной проем замуровать, – сказал Гитлер. – Нам ничего подобного не понадобится.

С началом реконструкции Гитлер в сопровождении адъютанта появлялся на строительной площадке почти ежедневно в полдень. Он следил за тем, как продвигаются работы, с удовольствием изучал новую планировку. Вскоре строительные рабочие приветствовали его как старого знакомого. Даже присутствие двух эсэсовцев в штатском, ненавязчиво державшихся поодаль, не нарушало идиллической картины. Судя по всему, Гитлер чувствовал себя на стройплощадке вполне непринужденно, однако не гнался за дешевой популярностью.