Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. 1930–1945

Однако через два месяца, 21 мая 1942 года, Дорпмюллер неохотно признался мне: «На территории Германии так мало вагонов и локомотивов, что мы не можем взять на себя ответственность за самые безотлагательные перевозки». Как отмечено в моем «Служебном дневнике», это было «равносильно объявлению Рейхсбана банкротом». В тот же день рейхсминистр транспорта предложил мне пост «диктатора перевозок», но я отказался.

Через два дня я все же представил Гитлеру кандидатуру молодого инспектора Рейхсбана доктора Ганценмюллера. За прошедшую зиму доктор Ганценмюллер восстановил движение на полностью разрушенном участке русских железных дорог Минск — Смоленск. Гитлер был потрясен: «Мне нравится этот человек; я немедленно назначу его статс-секретарем». Я осторожно предложил переговорить сначала с Дорпмюллером, но Гитлер вскричал: «Ни в коем случае! Ни Дорпмюллер, ни Ганценмюллер ничего не должны знать. Я просто вызову вас в Ставку, герр Шпеер, с вашим кандидатом. А министра транспорта приглашу отдельно».

По приказу Гитлера обоих чиновников разместили в Ставке в разных казармах, и доктор Ганценмюллер вошел в кабинет Гитлера, понятия не имея о том, что его ждет. Приведу протокольную запись заявления Гитлера, сделанного в тот же день:

«Ситуация на транспорте критическая; эту проблему необходимо разрешить. Всю свою жизнь мне приходилось решать острые проблемы и более всего в прошедшую зиму. Так называемые эксперты и люди, которым по статусу положено быть лидерами, твердили мне: „Это невозможно, это не получится!“ Я больше не буду терпеть подобной болтовни! Эти проблемы необходимо решить. Там, где есть истинные руководители, проблемы всегда решаются и всегда будут решаться. И нечего церемониться. Мне совершенно безразлично, что потомки скажут о методах, которые я вынужден применять. Для меня существует единственный вопрос, который необходимо решить: мы должны выиграть эту войну, или Германия будет уничтожена».

Далее Гитлер вспомнил, как этой зимой предотвратил военную катастрофу, выдержав напор генералов, настаивавших на отступлении. С воспоминаний он перескочил на транспортную проблему, упомянул некоторые ранее рекомендованные мной жизненно важные мероприятия по восстановлению железных дорог. Не потрудившись вызвать из приемной министра транспорта, совершенно не подозревавшего о причине вызова в Ставку, Гитлер назначил Ганценмюллера статс-секретарем министерства, так как тот «на фронте доказал, что обладает энергией, необходимой для восстановления порядка на транспорте». И только после этого министра транспорта Дорпмюллера и его заместителя исполнительного директора Лейбрандта допустили на совещание. В их присутствии Гитлер объявил, что решил вмешаться в ситуацию на транспорте, поскольку от решения этой проблемы зависит победа, а затем прибегнул к своим обычным аргументам: «В свое время я начинал с нуля, в Первую мировую войну был простым солдатом и начал свою политическую карьеру только когда все остальные, считавшиеся прирожденными лидерами, потерпели неудачу. Вся моя жизнь доказывает, что я никогда не сдаюсь. Военные задачи должны быть решены. Я повторяю: для меня не существует слова „невозможно“». Он перевел дух и выкрикнул: «Оно для меня не существует!» Затем Гитлер сообщил министру транспорта, что назначил бывшего инспектора железных дорог статс-секретарем министерства, поставив тем самым и министра, и нового статс-секретаря, и меня в весьма неловкое положение.

Гитлер всегда с большим уважением говорил о профессионализме Дорпмюллера, и, естественно, старик мог рассчитывать на то, что кандидатуру его нового заместителя прежде всего обсудят с ним. Однако я думаю, что Гитлер (как часто случалось, когда он имел дело со специалистами) хотел избежать неприятных споров, поставив министра транспорта перед свершившимся фактом. И Дорпмюллер молча снес унижение.

Затем Гитлер обратился к фельдмаршалу Мильху и ко мне. Мы получили чрезвычайные полномочия на транспорте и должны были разрешить все транспортные проблемы «в полной мере и в кратчайший срок». Заканчивая совещание, Гитлер безапелляционно заявил: «Мы не можем позволить себе проиграть войну из-за транспортных трудностей; значит, эта проблема должна быть решена!»

И действительно, проблема была решена. Молодой статс-секретарь сумел справиться со скоплением поездов на путях, ускорив движение, и удовлетворил все увеличивающиеся транспортные нужды военных заводов. Особый комитет по железнодорожному транспорту обеспечил ремонт локомотивов, поврежденных зимой в России, в более короткие сроки мы увеличили выпуск локомотивов во много раз, перейдя от ручной сборки к поточному производству[127]. Несмотря на неуклонный рост военных поставок, непрерывное движение поездов продолжалось довольно долго, по крайней мере до тех пор, пока систематические авиабомбардировки осени 1944 года снова не привели к заторам на железной дороге и серьезнейшим проблемам в нашей военной экономике.