Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. 1930–1945

Тут уж Геринг совершенно потерял контроль над собой:

— Я официально заявляю: их там не было! Понимаете? Зарубите себе на носу: американских истребителей там не было! Именно это я и доложу фюреру. — Геринг прошествовал к вагону, затем обернулся и грозно крикнул: — Вы получили мой официальный приказ!

С незабываемой улыбкой генерал ответил:

— Приказ есть приказ, господин рейхсмаршал!

На самом деле Геринг прекрасно сознавал реальное положение дел. Мне случалось слышать от него весьма трезвые оценки ситуации. Скорее он вел себя как банкрот, который до последнего момента обманывается сам и обманывает своих кредиторов. Своенравием и нежеланием считаться с реальностью он в 1942 году довел до самоубийства начальника управления боевого снабжения военно-воздушных сил, знаменитого пилота-истребителя Эрнста Удета. 18 августа 1943 года один из ближайших помощников Геринга, более четырех лет занимавший пост начальника Генерального штаба военно-воздушных сил, генерал Ешоннек был обнаружен мертвым в личном кабинете. Он тоже совершил самоубийство. Как рассказал мне Мильх, в своей предсмертной записке генерал потребовал, чтобы Геринг не смел присутствовать на его похоронах. Тем не менее Геринг появился на траурной церемонии и возложил венок от имени Гитлера.

Я всегда думал, что самое ценное человеческое качество — умение трезво оценивать реальность и не тешиться иллюзиями. Но когда я оглядываюсь на свою жизнь, включая и годы тюремного заключения, то не могу найти ни единого периода, когда был бы полностью свободен от заблуждений.

Уход в мир иллюзий — весьма заразная болезнь, свойственная не только функционерам национал-социалистического государства. Однако в нормальном обществе люди, предающиеся иллюзиям, подвергаются насмешкам и критике окружающих и быстро понимают свою несостоятельность. В Третьем рейхе, особенно в его высших кругах, некому было делать замечания, указывать на недостатки. Наоборот, любой самообман словно в кривых зеркалах искажался еще больше, создавая множество фантастических картин. В этих зеркалах и я видел лишь собственное, многократно отраженное лицо. Ничего постороннего, лишь однообразие сотен одинаковых лиц — моих собственных.

Каждый бежал от реальности по-своему. Геббельс, например, более трезво оценивал происходящее, чем, скажем, Геринг или Лей, но эти различия практически сводятся к нулю, если вспомнить, в каком ограниченном, оторванном от реальности мирке жили мы все — и мечтатели, и так называемые реалисты.

21. Гитлер осенью 1943 года

Все давние соратники Гитлера и его адъютанты отмечают, что в последний год он сильно изменился. И неудивительно, ибо за этот период Гитлер пережил сталинградскую катастрофу, беспомощно наблюдал за окружением четверти миллиона своих солдат в Тунисе и за тем, как стирались с лица земли немецкие города. Кроме того, он был вынужден одобрить решение военно-морского командования вывести подводные лодки из Атлантики, хотя именно на подводный флот возлагал огромные надежды. Гитлер, безусловно, сознавал, что в ходе войны наступил перелом, но реагировал как обыкновенный человек: пытался замаскировать разочарование и уныние наигранным оптимизмом.

В послевоенные годы Гитлер стал объектом изучения историков, но для меня он остается физической реальностью, я ощущаю его присутствие, словно он до сих пор жив. Между весной 1942-го и летом 1943 года Гитлер временами пребывал в подавленном состоянии, но затем вдруг преображался и даже в самых безнадежных ситуациях выражал уверенность в конечной победе. Я почти не припоминаю никаких его замечаний о более поздних катастрофических событиях, хотя они были бы вполне уместны. Неужели он так долго и успешно убеждал себя в победе, что теперь твердо верил в нее? Во всяком случае, чем неумолимее надвигалась катастрофа, тем непреклоннее он верил в безупречность своих решений.

Его ближайшие помощники замечали, что он становится все более замкнутым и неприступным. Все решения он принимал единолично. В то же время он явно терял гибкость ума и практически не предлагал новых идей. Как будто он двигался по заранее намеченному курсу и не находил сил изменить его.