Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. 1930–1945

В результате нам пришлось сотрудничать с руководством СС, к чему мои сотрудники отнеслись настороженно, и их опасениям вскоре суждено было подтвердиться. Формально мы сохранили за собой контроль над производством, однако во всех спорных случаях приходилось подчиняться более могущественным руководителям СС. Получилось, что мы сами открыли Гиммлеру путь в сферу своих полномочий.

Гиммлер присваивал почетное эсэсовское звание почти каждому министру, с чьим личным или политическим влиянием ему приходилось считаться. Особенно высокое звание он приберег для меня: решил сделать меня оберстгруппенфюрером СС, что соответствовало генералу армии[260]. Я напомнил, что и армия, и СА, и национал-социалистический автокорпус тщетно предлагали мне высокие звания, а чтобы смягчить свой отказ, вызвался восстановить членство в мангеймском отряде СС, не подозревая, что никогда не числился в его рядах.

Я имел все основания подозревать, что, даруя высокие звания, Гиммлер стремится подчинять себе все новые сферы. Он не раз пытался взять под свой контроль военную промышленность: охотно предлагал любое количество заключенных концлагерей для наших предприятий и еще в 1942 году начал оказывать давление на целый ряд моих сотрудников. Как мы смогли выяснить, он хотел превратить концлагеря в большие современные предприятия, по возможности военные, под прямым контролем СС. Генерал Фромм также обращал мое внимание на опасные последствия предложений Гиммлера для производства вооружений, и Гитлер явно был на моей стороне. В конце концов мы имели печальный опыт сотрудничества с СС, когда так и не дождались обещанных кирпичей и гранита. 21 сентября 1942 года Гитлер уладил этот вопрос, приказав направлять заключенных на военные заводы, находившиеся в нашем ведении, и тем самым умерив на некоторое время экспансионистские стремления Гиммлера хотя бы в этой области.

Сначала директора предприятий жаловались, что заключенные прибывают совершенно изможденными и через несколько месяцев их приходится возвращать в лагеря. Поскольку на их обучение требовалось несколько недель, а инструкторов не хватало, мы не могли позволить себе обучение новых групп каждые несколько месяцев. В ответ на наши жалобы СС значительно улучшило санитарное состояние лагерей и увеличило нормы довольствия заключенных. Вскоре, во время инспекционных поездок по военным заводам, мне бросались в глаза более сытые и довольные лица рабочих[261].

Приказ Гитлера подчинить производство ракет руководству СС положил конец нашей с боями завоеванной независимости в сфере производства вооружений.

Еще до войны разветвленная система подземных пещер в глухой долине в горах Гарца использовалась для хранения стратегических химикатов. И здесь 10 декабря 1943 года я осмотрел подземные цеха, где предстояло выпускать «Фау-2». В просторных длинных штольнях заключенные монтировали оборудование и прокладывали трубы. Когда наша группа проходила мимо, они срывали с головы береты из синей саржи и безучастно смотрели словно сквозь нас.

Мне никогда не забыть профессора парижского Пастеровского института, выступавшего свидетелем на Нюрнбергском процессе. Он работал на заводе, который я тогда инспектировал. Беспристрастно, без всяких театральных эффектов он рассказывал о жутких условиях на том «бесчеловечном производстве». Его воспоминания казались еще страшнее оттого, что он говорил без ненависти, печально и будто удивляясь степени человеческой деградации.

Меня до сих пор мучает чувство глубокой личной вины. Еще тогда, после осмотра завода, надсмотрщики говорили мне об антисанитарных условиях, о сырых пещерах, в которых живут заключенные, о свирепствующих болезнях, о чрезвычайно высокой смертности. В тот же день я распорядился привезти все необходимые материалы для строительства бараков на склоне соседней горы. К тому же я потребовал от эсэсовского командования лагеря принять все необходимые меры для улучшения санитарных условий и увеличения продовольственного пайка.