Третий рейх: символы злодейства. История нацизма в Германии. 1933-1945

Немцы, сознание которых было изуродовано фюрером, растоптавшим все союзы и соглашения, кроме соглашения с дьяволом, серьезно надеялись в 1945 году, что западные страны предадут своего русского союзника и позволят немцам продолжать войну с Россией. Гитлер был первым, кто сказал, когда все уже было потеряно, что он заключит сепаратный мир с тем противником, который первым дойдет до Берлина, – с русскими или с союзниками, – чтобы продолжать воевать с другим. Папен, один из главных преступников, попытался обратиться с подобным проектом к Рузвельту. Генерал-полковник Рендулич, один из самых фанатичных австрийских национал-социалистов, сидевший в тюрьме за свои нацистские симпатии еще при правительстве Дольфуса, предложил свои услуги в борьбе с Россией взявшему его в плен американскому генералу. Гитлеровский писатель Бруно Брем писал после войны: «Все честные [!] люди в Германии до последнего момента надеялись, что им позволят обороняться от восточных варваров». Гудериан после войны говорил о своих надеждах на то, что Запад заключит с Германией перемирие, что позволило бы «обороняться оставшимися армиями от восточного противника». Герман Гессе сказал немцам после войны: «Вы проиграли вашу безумную и дьявольскую войну с соседями, потому что немецкая жажда завоевания и убийства в который уже раз стала невыносимой для всего мира». Доктор Пехель, проведший три года в концентрационном лагере, говорит, что «безумная радость большей части немецкой нации» закончилась «полным крахом, стоившим жизни миллионам людей, грозившим самому существованию нации и навлекшим на нее заслуженную ненависть всего мира». Поэт Ганс Бранденбург называет Гитлера «могильщиком и растлителем Германии». Профессор Вальтер Хофер говорит: «Третий рейх не продержался тысячу лет. Но и двенадцати вполне хватило на то, чтобы уничтожить результаты тысячелетнего развития».

Немцы придумали и принялись все более страстно повторять лозунг «Право на отечество». На это профессор Людвиг Дегио возражал так: «Как быть с таким же правом других европейских наций до 1945 года?» Это означает, что нация, выродившаяся от Гете и Шиллера до Гитлера и Гиммлера, от Баха и Бетховена до гимна Хорста Веселя, – нация, которая, невзирая на предостережения лучших своих сынов, радостно приветствовала варвара, ненавидевшего евреев, христиан, либералов и социал-демократов, обещавшего возобновить поход средневековых немецких рыцарей на Восток, варвара, нордические герои которого убили двенадцать миллионов ни в чем не повинных мужчин, женщин и детей, – не может выражать недовольства по поводу исхода последней войны. «Германия, – продолжает профессор Дегио, – стала повивальной бабкой большевизма во время Первой мировой войны, до того как стать его проводником во время Второй».

В том, что Гитлер смог начать агрессивную войну и разрушить Германию и Европу, виноваты главным образом немецкие генералы. Разумные немцы не раз подчеркивали этот факт. Один немец, разгневанный потоком мемуаров, сочиненных генералами, стремящимися свалить вину на одного Гитлера, писал: «Немецкая нация обязана своим генералам тем, что Гитлер оставался у власти до самого ужасного конца. После Сталинграда в январе 1943 года генералы уже понимали, что война проиграна. Они одни располагали достаточной военной силой, чтобы объединиться и положить конец нацистскому режиму, рискуя при этом не больше, чем солдаты на фронте. Их извращенное понятие о чести и долге, отсутствие политического сознания и решимости привело к заговору, в результате которого были раздавлены некоторые генералы, а война продолжалась в слепой покорности сумасшедшему до полной и безоговорочной капитуляции. Русские не стояли бы сейчас в сердце Германии, а мы не лишились бы своих восточных земель и не были бы изгнаны из своих домов, если бы немецкие генералы после Сталинграда или в июле 1944 года сделали то же, что сделал Гинденбург, когда в 1918 году была проиграна Первая мировая война. Но эти генералы получают пенсии, пишут мемуары и хотят заставить нас поверить в то, что не они несут ответственность за ужасный конец войны».

Стоит лишь почитать книги генерал-полковника Гудериана или фельдмаршала Манштейна, чтобы понять, насколько прав этот немец – жертва их преступного безумия. Ни гитлеровские генералы, ни немецкий народ не любят вспоминать о предостережении в 1938 году генерала Бека о том, что история возложит ответственность на высшее командование германской армии, потому что послушание солдата должно иметь границу, за которой знание, совесть и честь офицера запрещает исполнение безумных приказов.