Третий рейх: символы злодейства. История нацизма в Германии. 1933-1945

Раввин Исидор Эпштейн говорит: «Мир до сих пор с содроганием вспоминает о жестокостях и зверствах, совершенных немцами в концентрационных лагерях. Эти злодеяния совершали не варвары, не дикари, а цивилизованные и образованные мужчины и женщины. Но эти цивилизованные мужчины и женщины руководствовались ложной жизненной философией, основанной на доктрине крови, расы и почвы, и это привело их к невиданной нигде и никогда моральной деградации и нравственному падению». Эпштейн напоминает о том, что «тема греха гордыни, как причины всех бедствий, красной нитью проходит через всю Библию». Далее раввин говорит о немцах: «Разгром и падение Германии является не чем иным, как результатом пренебрежения требованиями морали в международных отношениях, каковое было характерно для немецкой политики всего прошедшего столетия. Какое-то время эта политика оправдывала себя и приносила богатые дивиденды: сложилась мощная Пруссия, а затем и объединенная Германия, ставшая ведущей военной державой старого мира. Но суд истории, наконец, исчерпал этот лимит. Немецкая несправедливость и агрессивность Германии переполнили чашу, и Немезида настигла уже в наши дни гитлеровский рейх». Раввин Эпштейн цитирует в связи с этим слова профессора Джона Мак-Марри: «Еврейский рассудок мыслит вселенную как Божественный акт». Цитирует Эпштейн и преподобного Рейнгольда Нибура: «Суд истории наиболее сурово обходится с теми, кто воображает себя богами». Приводит он и слова историка Фруда: «Вечно живут лишь справедливость и истина. Несправедливость и ложь могут существовать долго, но в конце концов для них настает Судный день – в виде Французской революции или какого-то иного ужасного события». И наконец, Эпштейн цитирует декана Инге, который писал в 1940 году: «Евреи по очереди стояли над могилами всех своих угнетателей. Своим последним гонителям они могут сказать: «Стопы тех, кто похоронил ассирийцев, вавилонян, греков, римлян и испанских инквизиторов, уже у твоей двери. Скоро они вынесут вон и тебя». Что же касается Израиля, то здесь Эпштейн повторяет слова сэра Уинстона Черчилля, сказанные им в 1949 году: «Восстановление еврейского государства в Палестине – это событие мировой истории, и смотреть на него надо в перспективе не одного поколения или одного века, а в перспективе одного, двух или даже трех тысячелетий».

В освобожденном Освенциме была найдена фотография пятнадцати раввинов. Некоторые из них были убиты в Освенциме и других лагерях смерти. Остальные погибли в Варшаве вместе с другими пятьюстами тысячами евреев. Многие из них долго и мучительно умирали от голода. Фильм об этом сняли сами нацисты. Мы видим плохо одетых, истощенных, больше похожих на скелеты евреев, лежащих на улицах и ждущих смерти. Кожа этих людей покрыта струпьями и язвами, по волосам ползают вши. Умерших голыми вывозили за город и, словно мусор, сваливали в яму. Трупы становились неразличимы, видны были только безобразно и противоестественно переплетенные конечности. «Я хочу разделить судьбу моих братьев, – сказал один раввин. – Я велю вам не впадать в отчаяние, идя на смерть. Пойте: «Я верую в приход Мессии» – и умрите, как раввин Акива, со словами: Бог един!»

Восстание в Варшавском гетто началось 19 апреля 1943 года. Последними словами еврейских бойцов в пылавшей Варшаве были: «Немцы взрывают дома, в которых укрепились сопротивляющиеся евреи. Гетто горит. Облака дыма закрывают весь город. Сгорающих заживо мужчин, женщин и детей убивают массами». Немецкими героями этой трагедии, как известно, были эсэсовские генералы Юрген Штрооп и Гейнц Рейнфарт. Штрооп гордо докладывал фюреру: «Еврейский квартал Варшавы перестал существовать». Штрооп после войны был повешен поляками.

Может ли быть такое, чтобы некоторые люди обладали «национальной» любовью к разрушению? Германская история дает множество фактов в подтверждение такого мнения. Профессор Тревор-Ропер находит такую же ненависть в жизни испанской инквизиции – в изгнании мавров и евреев, и в ужасной бойне, устроенной в Испании во время гражданской войны.

Католический поэт Ганс Каросса сказал после войны, что в Европе нет ни одной нации, для которой немцы бы не нашли оскорбительной клички или характеристики. Французы – дегенераты и заклятые враги. Итальянцы злобные, англичане – лавочники или бесцельно болтающиеся по миру бездельники, все славяне – низшая раса, евреи ненавистны как таковые. Немцы верили в достоинства только одной расы и были убеждены в неполноценности других. Немцы полагали, что имеют больше прав на жизнь, чем все другие нации. Они славили фюрера, который «самозвано присвоил себе право решать, какие нации достойны жить, а какие – нет. Прошло всего несколько лет, миллионы невинных мужчин, женщин и детей были схвачены, отравлены газом и убиты из автоматов и огнеметов. Но настал день, и жестокая кара пала на голову гордой и сильной нации». В одном стихотворении Каросса говорит: «На всем лежит тень нераскаянной вины».