Третий рейх. Зарождение империи. 1920-1933

Однако Штрейхер не был простым головорезом. В прошлом он был учителем и даже писал стихи, которые называли «весьма приятными», и, как и Гитлер, рисовал акварелью, хотя в его случае это было только хобби. Штрейхер также мечтал стать художником, он был образован, работал профессиональным журналистом и поэтому в некотором смысле, как и Гитлер, был членом богемы. Его идеи, хотя и выражались в экстремальной форме, не были чем-то особенно необычным в правых кругах тех лет, а сам он, по его признанию, был многим обязан влиянию довоенного антисемитизма, в частности Теодора Фрича. И антисемитизм Штрейхера не имел никакого отношения к идеям нацистского движения. Более того, позже Гитлер замечал, что Штрейхер в некотором смысле «идеализировал еврея. А еврей более низок, жесток и порочен, чем его рисовал Штрейхер». Признавая, что тот, возможно, и не был эффективным администратором, а его сексуальные аппетиты доставляли много неприятностей, Гитлер тем не менее всегда относился к нему лояльно. Когда нацистам важно было казаться респектабельными, «Штурмовик» становился препятствием, но только в тактическом плане и никогда по принципиальным или идеологическим соображениям[463].

III

В 1923 г. Гитлер и нацистская партия не считали особо необходимым выглядеть респектабельно. Насилие казалось очевидным путем к власти. Крайне правое баварское правительство Густава Риттера фон Кара, симпатизировавшее военизированным формированиям, пало в сентябре 1921 г. С тех пор Кар со своими друзьями оказался вовлечен в интриги против правительства под руководством Ойгена фон Книллинга и его Баварской народной партии. Как и многие умеренные консерваторы, Книллинг с союзниками чувствовали в нацистах угрозу и недолюбливали их насильственные методы, но считали, что их устремления имеют верную направленность, а их идеализм нужно лишь использовать более продуктивно и аккуратно. Так что они тоже были относительно терпимы к действиям нацистов. Более того, однажды, когда они попытались применить жесткие меры, запретив съезд нацистов в конце января 1923 г. из опасения, что он может перерасти в кровопролитие, командующий армией в Баварии генерал Герман фон Лоссов, к которому обратился Рём, согласился поддержать право Гитлера на проведение съезда при условии, что тот гарантирует порядок. Кар, в то время бывший региональным губернатором Верхней Баварии, поддержал его, и баварское правительство отступило[464].

Теперь события развивались по нарастающей. По большей части они находились вне контроля Гитлера. В частности, Эрнст Рём достаточно независимо от него смог объединить основные военизированные организации в Баварии в Рабочее общество патриотических боевых союзов, куда входили несколько гораздо более крупных групп, чем нацистские коричневые рубашки.

Эти группы сложили оружие перед регулярной армией, баварские части которой под командованием генерала фон Лоссова готовились к широко обсуждаемому маршу на Берлин и военной конфронтации с французами в Руре и приняли военизированные группы в свои ряды в качестве вспомогательных частей. Именно в этой атмосфере полувоенных заговоров на сцене появился генерал Людендорф. Попытка Гитлера перехватить инициативу и потребовать возврата оружия коричневых рубашек у армии была встречена холодным отказом. Его вынудили уступить Людендорфу как номинальному руководителю заговора, когда военизированные отряды устроили огромный парад в Нюрнберге в начале сентября, в котором приняло участие около 100 000 человек в униформе. Гитлер был назван политическим лидером военизированных отрядов, но, совершенно не имея рычагов влияния на ситуацию, он был отброшен в сторону последующими событиями[465].