Третий рейх. Зарождение империи. 1920-1933

Влияние молодежного движения, наиболее сильно сказывавшееся на протестантском среднем классе, практически не встречало противодействия со стороны образовательной системы. «Все ученики старших классов — националисты, — писал Виктор Клемперер в 1925 г. — Они учатся этому у своих учителей» [340]. Однако ситуация была, вероятно, более сложной, чем ему представлялось. Во времена рейха кайзер лично поддерживал попытки замены либеральных традиций в классическом немецком образовании на патриотическое обучение с ориентацией на немецкую историю и язык. К 1914 г. многие учителя по своим убеждениям были националистами, консерваторами и монархистами, и учебники и уроки в основном формировали именно такое политическое мировоззрение. Однако достаточно многочисленное меньшинство склонялось к различным либерально-центристским и левым мнениям. Более того, в 1920-е гг. в областях, где доминировали социал-демократы, в особенности в Пруссии, предпринимались активные усилия заставить школы воспитывать из учеников образцовых граждан, лояльных к новым демократическим институтам республики, и атмосфера в школьной системе соответствующим образом менялась. Миллионы молодых людей заканчивали школу убежденными коммунистами, или социал-демократами, или сторонниками центристской партии. Но были и миллионы других, придерживавшихся консервативных или радикально правых политических взглядов. В конечном счете ни учителя, бывшие либералами или социал-демократами, ни консерваторы и монархисты не смогли оказать большого влияния на политические представления своих учеников, и многие из их политических идей были отвергнуты как абсолютно не соответствовавшие той реальности, которую дети видели каждый день вокруг себя в Веймарской республике. Для молодых людей, ставших впоследствии нацистами, становление политических взглядов часто было связано с борьбой против строгостей школьной системы, а не с поддержкой идей нацистских и донацистских учителей. Один ученик националистических взглядов, родившийся в 1908 г., вспоминал, что имел постоянные стычки со своими учителями, «потому что с детства я ненавидел рабскую покорность». Он признавал, что к его политическому воспитанию приложил руку учитель-националист, но замечал в то же время, что стиль преподавания его кумира «образовывал сильный контраст со всем остальным, чему учили в школе». Другой ученик долгое время ненавидел свою бывшую школу, в которой его регулярно наказывали за оскорбление еврейских одноклассников[341].

Где крайне правые политические предпочтения молодежи были наиболее очевидными, так это в немецких университетах, многие из которых были знаменитыми центрами обучения с традициями, восходящими к Средним векам. При Веймарской республике некоторым профессорам левых взглядов удавалось получить места, но их было немного. После войны университеты все еще оставались элитарными организациями, и почти все их студенты принадлежали к среднему классу. Особенно влиятельными были студенческие дуэльные общества, консервативные, монархические и националистические. Некоторые из них играли активную роль в силовом подавлении революционных восстаний 1919–21 гг. Чтобы нейтрализовать их влияние, в начале 1919 г. студенты во всех университетах организовали демократические представительные организации, соответствующие духу новой республики, — Генеральные студенческие союзы. Все студенты должны были входить в эти союзы и имели право голосовать за кандидатов, претендующих на места в их руководящих органах[342].

Студенческие союзы образовали национальную ассоциацию и стали играть определенную роль в таких областях, как социальное обеспечение студентов и университетские реформы. Но они тоже попали под влияние крайне правых. Под влиянием политических событий, от окончательного принятия условий Версальского мирного договора в 1919 г. и до французского вторжения в Рур в 1923 г., новые поколения студентов вливались в националистические ассоциации и собирались под знаменами традиционных студенческих обществ. Вскоре во все студенческие союзы стали выбирать кандидатов от правых сил, по мере того, как росло разочарование студентов в новой германской демократии, инфляция обесценивала их доходы, а переполненность университетов делала условия жизни еще более невыносимыми. Число студентов быстро выросло с 60 000 в 1914 г. до 104 000 в 1931 г., не в последнюю очередь из-за демографических изменений. Правительства тратили значительные средства, чтобы расширить доступ к высшему образованию, и последнее стало средством пробиться наверх для сыновей мелких госслужащих, бизнесменов и даже для некоторых ремесленников. Финансовые проблемы в республике заставляли многих студентов обеспечивать себя самостоятельно, что было еще одной из причин недовольства. Однако уже с 1924 г. шансы все более многочисленной когорты выпускников найти работу начали уменьшаться, начиная с 1930 г. они практически стали равны нулю[343].