Третий секрет

– Амбрози рассказал нам о вашей поездке в Румынию и сообщил больше чем достаточно подробностей, чтобы возбудить уголовное дело и добиться заключения под стражу, особенно в посткоммунистической стране, где понятие презумпции невиновности понимается, скажем так, относительно.

– Вы блефуете.

Нгови вынул из кармана другую кассету.

– Мы показали ему Фатимское откровение и откровение из Меджугорья. Нам не пришлось объяснять всю их важность. Даже такой негодяй, как Амбрози, понял все величие того, что его ожидает. После этого он ответил на все вопросы. И умолял меня выслушать его исповедь. – Он указал на кассету. – Но сначала сделали запись.

– Он важный свидетель, – сказал Мишнер. – В самом деле, есть власть превыше вашей.

Валендреа прошелся по кабинету до стеллажей и обратно, как зверь в клетке.

– Папы очень долго игнорировали волю Бога. Откровений Ля-Саллет не было в церковных архивах больше века. Я держу пари, что Дева поведала тем очевидцам то же самое.

– Тех людей, – сказал Нгови, – можно простить. У них в руках были слова очевидцев, а не самой Девы. Ими руководила не трусость, а осторожность. У них не было доказательств, которые есть у вас. А вы знали, что это божественное откровение, и все равно были готовы убить Мишнера и Катерину Лью, чтобы только утаить его.

Глаза Валендреа вспыхнули.

– Вы лицемерный болван. А что я должен был предпринять? Обречь церковь на разрушение? Разве вы не понимаете, к чему приведет обнародование этих посланий? Двухтысячелетняя догма вдруг оказалась ложной.

– Не нам с вами решать судьбу церкви, – ответил Нгови. – Слово Божие принадлежит одному Богу, а Его терпение, видно, истощилось.

Валендреа покачал головой:

– Наш долг – защищать церковь. Ни один католик не стал бы слушать церковь, если бы знал, что она солгала. Ведь речь идет не о мелочах. Отмена целибата?^[25] Женщины-священники? Разрешение абортов? Гомосексуализм? И даже непогрешимость Папы!

Но Нгови не отреагировал на его отчаянные доводы.

– Меня больше интересует, как я объясню Богу, что ослушался Его слов.

Мишнер взглянул на Валендреа.

– Когда в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году вы вернулись в хранилище, десятого откровения Меджугорья там еще не было. Но вы выкрали часть Фатимского откровения. Откуда же вы знали, что слова сестры Люсии подлинны?

– Когда Павел читал их, я увидел страх в его глазах. Если даже этот человек испугался, значит, в этих словах что-то было. Тогда вечером в хранилище, когда Климент рассказал мне о последнем переводе отца Тибора и показал часть первоначального текста откровения, я понял, что снова вернулся дьявол.

– В каком-то смысле так и случилось, – заметил Мишнер.

Валендреа удивленно посмотрел на него.

– Если существует Бог, то существует и дьявол, – объяснил Мишнер.

– Так кто же из них убил отца Тибора? – спросил Валендреа с вызовом в голосе. – Это сделал Бог, чтобы открылась правда? Или дьявол, чтобы открылась правда? Они оба преследовали в данном случае одну цель, правда?

– Вы поэтому убили отца Тибора? Чтобы не допустить этого? – спросил Мишнер.

– В любой религии есть свои мученики. – В его словах не прозвучало ни малейшего раскаяния.

Нгови сделал шаг вперед.

– Верно. И мы создадим еще одного.

– Я уже понял, что вы хотите сделать. Сообщить в полицию?

– Вовсе нет, – сказал Нгови.

Мишнер протянул Валендреа маленький желтоватый пузырек.

– Мы предлагаем вас присоединиться к списку мучеников.

Валендреа недоумевающее поднял бровь.

– Это то же самое снотворное, которое принимал Климент, – негромко произнес Мишнер. – Здесь больше, чем нужно, чтобы убить человека. Если ваше тело найдут утром, вас похоронят с папскими почестями в соборе Святого Петра. Ваше правление окажется коротким, но вас запомнят, как запомнили Иоанна Павла Первого. А если завтра вы останетесь живы, то все, что мы знаем, станет известно священной коллегии. И вы станете первым Папой в истории, представшим перед судом.

Валендреа не стал брать пузырек, он все еще не верил.

– Вы хотите, чтобы я покончил с собой?

Мишнер не смутился:

– Вы можете либо с почетом умереть Папой, либо навеки запятнать себя, став преступником. Я бы на вашем месте предпочел первое, так что надеюсь, что вы найдете силы сделать то же, что сделал Климент.

– Я могу оказать вам сопротивление.

– Вы проиграете. Насколько мне известно, многие в священной коллегии только и ждут возможности сбросить вас. Улики неопровержимы. А главным обвинителем станет ваш же соучастник. Вам не выиграть.

Но Валендреа не брал таблетки. Тогда Мишнер высыпал их на его стол и посмотрел на Папу:

– Выбор за вами. Если вы так любите свою церковь, как утверждаете, то пожертвуйте своей жизнью ради церкви. Вы не задумываясь взяли жизнь отца Тибора. Посмотрим, хватит ли у вас мужества распорядиться собственной жизнью. Беспощадный Судья вынес вам Свой смертный приговор.

– Вы предлагаете мне умереть, – сказал Валендреа.

По виску его стекала струйка пота.

– Я предлагаю вам избавить церковь от необходимости снимать вас с поста силой.

– Я Папа. Никто не может лишить меня сана.

– Кроме Бога. И как раз Он все и решает.